Легенды авиаторов. Игровые сказки-2.
Шрифт:
дракон. — Во Францию прибыла эскадрилья IV/KG.101 под командованием капитана
Хорста Рудата. Эта эскадрилья имела в своем составе пять «Мистелей». Первый вылет —
24 июня. Но подпортили красоту англичане — ночной истребитель «Москито» заставил
«Мессер» отцепиться от «Юнкерса» задолго до цели. Потому что светлая идея
бомбардировщика, способного уходить от истребителей...
— Не надо о грустном, — перебил вахмистр. — Давай дальше. Остальные четыре
«Мистеля» хоть как-то себя
— А то как же! В ночь на 25 июня того же сорок четвертого они действовали против
кораблей союзников в устье Сены. Запустили осветительные ракеты и направили
«Мистели» на суда. Поднялся дым, видимость — нулевая. Наутро уточнили: все цели
поражены, но корабли не затонули. Половинчатый эффект, скажем так.
— Но производство не свернули? — уточнил Хопкинс.
— Конечно, нет! — с жаром ответил дракон. –Завод под Лейпцигом получил заказ на
переоборудование семидесяти пяти «Юнкерсов», которые там ремонтировались. В
качестве самолета-носителя решили взять Fw.190 — его мотор тоже работал на 95-
октановом бензине, что было удобно. Там пришлось дорабатывать машины. Они
оказались слишком тяжелыми: при разбеге чрезмерная нагрузка приводила к
повреждению пневматической системы. Поэтому вместо собственного шасси сцепка
разбегалась на специальной тележке, которую сбрасывали сразу после взлета.
— Много их всего сделали? — спросил Хопкинс.
— Сравнительно много, — кивнул дракон. — 10 октября 1944 года сформировали
эскадрилью III/KG.66 — вот она была вооружена исключительно «Мистелями». Возникла
идея атаковать базу британского флота в Скапа Флоу. Операцию наметили на декабрь, но
погода установилась неподходящая. Когда же небо наконец прояснилось, было уже
полнолуние. Вот представьте себе: «Мистели», летящие со скоростью 375 километров в
час при полной луне...
— Зловещая картина, — прикинул Билл Хопкинс. — Похоже на фильм ужасов.
— Фильм ужасов для «Мистелей», — отмахнулся дракон. — Их бы посбивали сразу.
Поэтому атаку отменили. Заменили новой идеей: «Железный молот» должен ударить по
советским военно-промышленным объектам! Операцию наметили на март сорок пятого.
— А что война плавно движется к закономерному финалу — это как? — спросил
Хопкинс.
— Ну что ты, Билл! Сражались же до последнего, — остановил его Герман Вольф. — И
надеялись на чудо-оружие.
— «Чудо-оружие» в виде ста «Мистелей», — продолжал Горыныч эпическим тоном. —
Для них специально готовили пилотов. Но в начале марта аэродромы Восточной Пруссии,
с которых должна была начаться операция «Железный молот», заняли советские войска.
Поэтому план опять изменился, и эскадрилья II/KG.200 — бывшая III/KG.66 — получила
более реальный приказ: ударить по переправам на Одере, Нейсе и Висле. Совершили они
налеты также на мосты через Рейн. В общем, в результате этих рейдов почти все машины
были потеряны, а пилотов перевели в истребительные части.
— Ты так и не сказал, сколько всего «Мистелей» было построено, — напомнил Герман
Вольф.
— Двести пятьдесят, — ответил Горыныч.
Он заметил приближающегося флайт-лейтенанта Уилберфорса Гастингса, который,
совершенно явно, недавно совершил весьма жесткую посадку.
— Присоединяйтесь, сэр! — приветственно кивнул ему дракон. — Мы как раз обсуждаем
идею сцепки двух самолетов. Кажется, у англичан был похожий проект еще в тридцать
восьмом году...
67. Жертва ракетного лобби
— Да мы тут, можно сказать, вообще живем как при коммунизме! — разгорячился
товарищ младший лейтенант Вася. — От каждого по способностям, каждому по
возможностям!
Дракон Змей Горыныч оглушительно захохотал.
— Хорош «коммунизм»! — выговорил он в промежутках между взрывами смеха. — «По
возможностям»!
— Да что ты можешь знать об этом? — возмутился Вася.
— Гораздо больше, чем ты, — заверил его Горыныч. — И хватит говорить глупости. Мы
живем в мире авиационной мечты, где любой проект летает, а любой летчик, если у него
не хватает тех самых «возможностей», — падает. И никто при этом не погибает, вот что
самое главное. Всегда есть шанс вернуться и начать сначала. Когда я думаю о самолетах,
которые не полетели просто потому, что изменилась политическая ситуация, — мне
плакать хочется.
— Плакать? Тебе? — с подозрением переспросил Вася. — Горыныч, ты меня дурачишь...
— Младший лейтенант поразмыслил немного: — Или под «изменением политической
ситуации» ты подразумеваешь окончание войны? Тогда твои слезы понятны, древний
змей.
— Я толкую о политике вообще, — вздохнул Горыныч. — Тебе не понять, о смертный.
Печаль моя — о зависимости прекрасных, совершенных созданий, то есть самолетов, от
побуждений и устремлений невнятных, не всегда чистых и нередко некомпетентных... В
общем, плохо, когда самолет погибает от рук человеческих.