Легенды Дерини
Шрифт:
— Maman, можно я покажу Джессами наш сад? — спросила она, воспользовавшись первой же паузой в разговоре взрослых.
— Ну, разумеется, моя дорогая. Только попытайтесь не перепачкаться в грязи, у Джессами такое нарядное платье…
Скорчив в сторону матери гримаску, Стевана ухватила Джессами за руку и потащила ее к воротам, что вели в сад замка, разбитый за конюшнями. Сперва немного удивившись, гостья послушно последовала за Стеваной, хотя и воззрилась на нее с некоторым недоумением,
— Тут… очень мило, — любезно промолвила гостья, хотя на лице ее не отразилось особого восторга. У нее был странно низкий для девочки голос, в котором чувствовался слабый, незнакомый Стеване акцент.
— Конечно, все еще мертвое после зимы, — признала Стевана. — Но все-таки началась весна. В земле проклевываются луковицы. Maman говорит, что здесь в Короте теплее, потому что мы живем у моря. После Пасхи будет много цветов. Хочешь взглянуть на луковицы?
— Ну… да.
Вслед за Стеваной гостья углубилась в сад, где при ближайшем рассмотрении и впрямь обнаружились первые весенние ростки. В тенистом углу Джессами опустилась на корточки, чтобы полюбоваться расцветающими крокусами.
— Ты только взгляни на эти цвета! — воскликнула Джессами. — Я думала, крокусы бывают только пурпурные.
— А разве у вас дома нет желтых? — поинтересовалась Стевана. — Или белых?
Джессами встряхнула темными кудрями и тут же, вскочив, подбежала к другой клумбе, где что-то новое привлекло ее взор.
— Ты только посмотри… Тут же жонкилии… Или лучше называть их нарциссами?
— Можно и так, и так, — добродушно откликнулась Стевана и, нагнувшись, сорвала крохотный желтый цветок, чтобы вдохнуть пряный аромат. — Вот тебе и жонкилия. На, понюхай.
— М-м, они мне так нравятся, — прошептала Джессами, наслаждаясь запахом. — Достаточно всего несколько цветов в комнате, чтобы они всю ее наполнили своим ароматом. Мне нравится, когда в вазе они сочетаются с какими-нибудь красными цветами.
— Мне тоже, — согласилась Стевана. — Еще я люблю гиацинты. И розмарин…
Вскоре стало ясно, что девочки разделяют страсть к садоводству, и вот уже, весело болтая и смеясь, они принялись порхать по тропинкам сада, пока Стевана закидывала гостью подробностями о расположении клумб и указывала ей на самые интересные, с ее точки зрения, цветы. К тому времени, как они добрались до дальнего уголка огороженного сада, волосы у них совсем растрепались, подолы платьев были в грязи, — но теперь Стевана была готова поделиться с новообретенной подругой величайшим из своих сокровищ.
— Это мое любимое место, — заявила она, приблизившись к железной калитке, вделанной в каменную стену.
Отряхивая юбки и пытаясь пригладить растрепанные волосы, чтобы вернуть себе достойный вид, ее спутница завертела головой, пытаясь разглядеть, откуда доносится журчание воды. Скалистый выступ возвышался почти на высоту крепостных ограждений замка, за пределами сада, и весь порос серебристо-серым лишайником, с пятнами бархатистого, светло-зеленого мха.
— Что там такое? — полюбопытствовала Джессами.
— Грот Часов.
— Почему его так называют?
— Не знаю. Это грот, и иногда люди проводят здесь часы. Наверное, в этом все дело. Я-то точно сюда прихожу так часто, как только могу. — У входа, под небольшим навесом, в железное кольцо был вставлен негорящий факел. Привстав на цыпочки, Стевана потянулась и вытащила его. — Это мой предок, первый герцог Корвинский, здесь все обустроил, — продолжила она, очищая факел от грязи и паутины. — Здесь никого не было всю зиму, поэтому сейчас так сыро, и полно опавшей листвы, но все равно очень красиво. А летом здесь самое чудесное место, чтобы прийти и посидеть в холодке… и чтобы никто тебя не нашел и не заставил делать уроки.
— А я люблю делать уроки, — с легким вызовом возразила Джессами. Она тотчас попятилась и встревоженно заозиралась по сторонам, когда факел внезапно вспыхнул в руках Стеваны.
— О, нет! Это нельзя делать там, где чужие могут увидеть!
— Здесь можно, — слегка озадаченная, возразила Стевана. — Но за стенами замка я бы, разумеется, воздержалась, — добавила она.
— Все равно опасно, — прошептала Джессами, хотя и постаралась заглянуть Стеване через плечо, когда та со скрипом отворила калитку.
— Если честно, то я тоже люблю делать уроки, — продолжила Стевана. — Только не всегда. Особенно в чудные теплые летние вечера… Иногда мне просто хочется побыть одной, там, где никто не сможет меня найти. Пойдем.
С этими словами она повела гостью внутрь, держа факел перед собой на вытянутой руке. Внутри было сыро, пахло плесенью и застоявшейся водой. Потолок оказался низким и неровным, — каким он и должен быть в пещере. В стене напротив входа было проделано небольшое окошко, закрытое металлической решеткой, — и свет неожиданно так ослепил Джессами, что она едва не упала, споткнувшись о низкую скамью из черного камня, установленную прямо посреди грота.
— Осторожно… — воскликнула Стевана с запозданием, хотя и удержала свою спутницу от падения. — Здесь можно присесть, когда хочешь навестить герцога Доминика. Его могила, там, под окном, у стены. Все черное, поэтому ничего не разглядеть. Это он был первым герцогом Корвинским. Мой дед — его прямой потомок.
— По-моему, я слышала о нем, — заявила Джессами, — он ведь был кем-то вроде короля?
— Ну, в общем-то, да, — кивнула Стевана. — Но это было очень давно. Они с отцом пришли сюда с Фестилом Первым, в 822 году. Его отцом был Бьюэн, младший сын герцога Жуйского…