Легенды и были Кремля. Записки
Шрифт:
Последние десятилетия часы только отбивают время, да перезванивают куранты.
В конце 50-х гг. мне посчастливилось вместе с комендантом Московского Кремля генерал-лейтенантом С.Я. Ведениным подниматься на Спасскую башню. Тогда еще не была построена гостиница «Россия». Тогда еще можно было увидеть старое Зарядье. Какой восхитительный вид открылся нам с последней площадки башни!
В тот день ярко светило июльское солнце, но когда мы оказались на почти 60-метровой высоте, порывистый ветер гудел над арками башни. Было холодно… Прозрачные облачка, запутавшись в разноцветных шатровых куполах храма Василия Блаженного, таяли где-то над Замоскворечьем. Легкая дымка окутывала небольшие домишки, лепившиеся вокруг церквей старинного купеческого За-рядья, по старой Варварке бежали разноцветные крохотные автомобильчики, а из
Прекрасно было все окрест: и бесконечная убегающая за горизонт панорама города, и внутренний двор Кремля. Казалось, что 60 колокольня Ивана Великого и не такая высокая, Царь-пушка и Царь-колйкол совсем рядом. Пылали золотом купола соборов и церквей, белели величественные царские дворцы и терема, зеленел Тайниц-кий сад. Их покой веками охраняли древние мощные стены и башни Кремля.
И вспоминаются слова М.Ю. Лермонтова: «Что сравнивать с этим Кремлем, который, окружась зубчатыми стенами, красуясь золотыми главами соборов, возлежит на высокой горе, как державный венец на челе грозного владыки?..»
А над Кремлем, над столицей России плыл мелодичный звон курантов, били главные часы государства.
КРЕМЛЕВСКИЕ КОЛОКОЛА
Сотни лет на Руси колокольный звон занимал особое место в жизни русского человека. Звон набатного колокола возвещал о нашествии врага или о пожаре, праздничный звон звал к торжественному молебну по случаю победы или праздника. И каких только звонов не было: и свадебный, и заутренний, обеденный, вечерний и погребальный. Колокольный звон на Руси оповещал не только о церковных празднествах, но и грозных и славных событиях в жизни России: нашествие завоевателей, народных возмущениях, стихийных бедствиях, торжествах побед над врагами — все оглашалось звонами: то тревожным набатом вспо-лошного колокола, то призывным гулом вечевого, то ликующим перезвоном при встрече воинов с поля Куликова. Кремлевские колокола приветствовали полки Александра Невского и Дмитрия Донского, созывали народное ополчение Минина и Пожарского, возвещали о свержении Самозванца, ликовали победным перезвоном в честь освобождения Москвы от нашествия Наполеона…
В переломные эпохи колокола как участники событий переживали судьбу народа.
Их не щадили, как и людей: им вырывали языки, отсекали уши, ссылали… До сих пор в Кремле, в Оружейной палате стоит Набатный (Всполошный) колокол. Когда-то он висел на Набатной башне, что рядом со Спасской башней Кремля. Во время Чумного бунта кто-то из смельчаков ударил в этот колокол. Вскоре колокол был наказан: у него вырвали язык. И провисел он безмолвным более 30 лет. Затем колокол сняли и в начале XIX в. поставили в Оружейной палате как исторический памятник. В Москве насчитывалось сотни колоколов и колокольцев, и все они звонили и пели на разные голоса. Начинался благовестный звон на утренней заре с первого удара Успенского колокола Кремля, который был слышен далеко окрест. %iap главного кремлевского колокола подхватывали все городские колокола, и плыл его звон переливчато над всей Москвой, вызывая в сердце горожанина восторг и умиление. Да и какой русский не любит колокольный звон!
«…Едва проснется день, — писал М. Лермонтов, — как уже со всех ее (Москвы. — Авт.) златоглавых церквей раздается согласный гимн колоколов, подобно чудной, фантастической увертюре Бетховена… О, какое блаженство внимать этой неземной музыке, взобравшись на самый верхний ярус Ивана Великого!»[8]
В наши дни благовестный звон кремлевских колоколов москвичи слышат только на Рождество и Пасху. Сегодня на колокольне «Иван Великий» и звоннице висят 22 колокола. Большая их часть отлита русскими мастерами еще в XVII в. Это период расцвета колокольного мастерства на Руси.
У каждого кремлевского колокола свой особый неповторимый звон, своя форма. А главное, своя судьба, порой знаменитая, иногда печальная. Один из самых древних и больших колоколов Кремля — Реут. Он размещен в колокольном проеме звонницы. Весит колокол 32 тонны, отлит в 1622 г. выдающимся мастером литейного дела Андреем Чоховым, им же отлита уникальная Царь-пушка.
Судьба Реута необычна. 11 октября 1812 г., когда наполеоновские солдаты взорвали звонницу, Реут упал, но уцелел.
Другой не менее знаменитый колокол Кремля — Успенский, весом 64 тонны, исправно действует по сей день. Он отлит в 1817 г. из колокола, разбившегося в 1812 г. при взрыве колокольни. Колокол создавался как памятник в честь победы над Наполеоном, о чем свидетельствует надпись на валу и горельефные портреты Александра I и его супруги. Когда шла отливка колокола, а отливал его старейший литейщик Яков Завьялов, москвичи приходили смотреть и бросали в яму золотые и серебряные монеты, чтобы звон был лучше.
На Филаретовской пристройке находится еще один крупный колокол весом 13 тонн, отлитый в 1704 г. знаменитым русским мастером литейного дела Иваном Моториным.
Это он, Иван Моторин, начал отливку самого большого колокола в мире — Царь-колокола. История этого уникального колокола необычна. Отливку начали по указу императрицы Анны Иоанновны. Отливали на Ивановской площади Кремля. Первая отливка колокола сорвалась, но вскоре сын мастера, Михаил Моторин, довел дело отца до конца.
26 ноября 1735 г. за 36 минут мастер отлил форму. Это было событие огромного значения! Вес колокола был более 200 т. Началась кропотливая и трудоемкая чеканная отделка формы колокола. Но в мае 1737 г. во время сильнейшего пожара при тушении огня водой колокол треснул и от него откололся кусок весом в 11 т. Царь-колокол пролежал в яме 99 лет. И только в 1836 г. был поднят и водружен на постамент знаменитым архитектором Монферраном (автором Исаакиевского собора в Петербурге). Прекрасно сохранилась декоративная отделка колокола, выполненная русскими мастерами. Здесь мы видим изображение императрицы Анны Ивановны, по приказу которой был отлит колокол, и портрет царя Алексея Михайловича, так как колокол, отлитый в его правление в 1654 г., получил второе рождение, дал свой металл новому — Царь-колоколу. Над портретами иконы: св. Анны, апостола Петра, Иоанна Предтечи. Ангелы поддерживают картуши, на одном из которых текст — история колокола, на втором выбиты имена отца и сына Моториных.
Иван Моторин отлил и знаменитый Набатный колокол, который ныне хранится в Оружейной палате. В далекие времена, когда случалась в Москве беда, звонил Набатный колокол, который висел на Набатной башне Кремля. Так он и висел до 1771 г., когда во время Чумного бунта по тревожному звону колокола восставшие горожане собрались в Кремле. Екатерина Великая «наказала» колокол — у него отняли язык.
Хранится в Кремле и самый древний колокол, отлитый в 1559 г. псковским мастером Нестером Ивановым по повелению Ивана Грозного.
Ежедневно сотни, тысячи туристов, посещая Кремль, подолгу стоят у Царь-колокола. Фотографируются, читают его историю и… непременно дотрагиваются до его поверхности — осколок буквально отполирован от тысяч прикосновений рук!
Однажды летом 1957 г. мне довелось быть свидетелем удивительной сценки из жизни колокола. Это случилось поздним июльским вечером, когда во время Второго Международного фестиваля молодежи и студентов в Кремле состоялся бал. Сотни девушек и юношей, представители всех стран и континентов, танцевали и пели на площадях Кремля. В Тайницком саду продавали сбитень, медовуху, кваски, кренделя и пироги — все было приготовлено по старинным рецептам XVII–XVIII вв. В полночь, когда гремел фейерверк, мы стояли около кремлевского сквера напротив Царь-колокола. Когда последняя вспышка погасла, послышалась песня: «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля!..». В проеме Царь-колокола стоял молодой человек… и пел. Песню тотчас подхватили сотни голосов. Певца сменила девушка из Индии. Зрелище было сказочное: одетая в серебристые переливающиеся ткани, освещенная струящимся светом прожектора, девушка, едва касаясь постамента, танцевала, а вернее, плыла по воздуху. Через мгновение она исчезла, оставив на осколке колокола тонкое серебристое облачко — свой шарф.