Легенды Львова. Том 2
Шрифт:
Когда-то львовскими батярами могли быть не только «уличники», как называли детей, которые большую часть времени проводили на улице. Батяры могли происходить и из порядочных и зажиточных семей, но головокружительный период батярства в их детстве не проходил бесследно, потому что эти люди оставалась и во взрослом возрасте батярами
3
Что не говорите – нет в мире, / ой, как сердце батяра. / Простое, открытое, самое стоящее, / ой, это сердце батяра. / Обидишь его – пожалеешь. / Батяр – как лютый зверь. / А сделаешь ему добро, то и он тебе тоже, / в сто раз больше, поверь. (гал.)
Батяры были из центра или из предместья, из-за рогаток. Центровые батяры были циничнее, им нравилось жить жизнью проходимца, вертихвоста, ловкого мошенника. Но там, где предместье превращалось в село, батяр был уже другой. Овеянный запахами картофельных пирогов, горохового супа, закопченый дымом жжёной картофельной ботвы и осенней листвы, похожий на доброго духа тёмных львовских улочек.
Что-что, а драться батяры умели и любили. Особенно с «киндерами», с которыми всегда враждовали. Батярское братство, или, как тогда говорили, батярская вера твёрдо держала позиции и гордилась своими подвигами. Уличные баллады радостно воспевали стиль батярской жизни.
Вже дванайцять б’є мені,Йду си через Львів,Впивсі тєжко на вині —Радо би-м де сів.Але мі сі ніц не стало,Бу я гультяй, яких мало.Бернардинський пляц минув,Суне якийсь граф.Каже мені: «Батяр марш!»Я в циліндр – паф!Аж сі денце заламало.Бу я гультяй, яких мало.Як трамваєм їхав я,Баба робе крик.Хтось туребку свиснув ї —Та й ду мене скік!Але ї сі так здавало,Бо я гультяй, яких мало.Поліцая у трамвайЧорт якийсь приніс.А я гіров як махнувТо го просто в ніс.Аж му з носа закрапало,Бенц го ше раз, бу то мало.Скаче за мнов кумісар,Махає ціпком.Я наставив кулака,А він бух! чолом.Аж му в очах застрибало,Бенц го ше раз, бу то мало.В Бернардинському садкуЯ сі захувавІ під ружами всю ніч,Як дитина, спав.Ранком руж ся назбирало,Бо я гультяй, яких мало [4] .4
Уже двенадцать бьёт, / я иду через Львов, / напился сильно вина, / и с удовольствием бы присел. / Но ничего со мной не случилось, / потому что я гуляка, каких мало. / Прошел Бернардинскую площадь, / прёт какой-то граф. / Говорит мне: «Батяр, марш!» / Я по цилиндру – бах! / Даже дно отвалилось, / ведь я гуляка, каких мало. / Когда ехал в трамвае, / баба наделала шуму. / Кто-то сумку свистнул у неё, / она ко мне – прыг! / Но ей только показалось, / ведь я гуляка, каких мало. / Полицейского в трамвай / чёрт какой-то принес. / А я как размахнулся, / и прямо ему в нос. / У него даже из носа потекло, / бац его ещё раз, и этого мало. / Скачет за мной комиссар, / машет жезлом. / Я подставил кулак, / а он бух! лбом. / Даже в глазах у него запрыгало, / бац его ещё раз, и этого мало. / В Бернардинском садике / я спрятался. / И под розами всю ночь, / как ребёнок, спал. / Утром роз насобираю, / ведь я гуляка, каких мало. (гал.)
Так
Любили батяры разводить голубей. Голубей охотно покупали. Варили бульон, пекли на вертеле. На любом львовском базаре можно было увидеть батяров, которые торговали голубями и другими птицами. Ловля певчих птиц – чижиков, грачей, дроздов, снегирей – тоже относилась к батярским занятиям.
Где есть цесарь
За свой острый язык не одному батяру пришлось ответить перед законом. Так, в 1913 году один такой шутник публично заявил, что наисветлейший и наимилостивейший цесарь Франц-Иосиф сидит у него в заднице. В наше время такие смельчаки получили бы шанс стать депутатами Верховной Рады, а тогда батяра сразу забрали в «фурдыгарню», то есть в тюрьму.
На процессе судьям пришлось попотеть. Ведь для обвинения батяра надо было повторить те же самые слова, которые выпалил обвиняемый. И судья нашёл выход. Объявляя вердикт, он употребил такой перифраз: «За распространение фальшивых сведений о местопребывании Его Цесарско-Королевского Величества». Благодаря этому наказание было не слишком суровым.
Карусель
Вполне возможно, что тот батяр вообще не понимал, что за персона этот Франц-Иосиф. О том, что батярам было наплевать на политику и монархию, свидетельствует ещё одно приключение, которое произошло в 1914 году, когда по всей империи объявили траур по случаю убийства в Сараево наследника трона, эрцгерцога Франца Фердинанда.
Все гуляния и зрелища были запрещены. Но один паренёк, которому удалось заработать пару монет на краденых цветах, отправился в парк аттракционов и оседлал коня на карусели. Однако она не сдвинулась с места. Батяр не выдержал и позвал хозяина:
– Пан управляющий, в чём дело! Что за холера? Я что, за свои деньги не могу поразвлечься? А ну-ка крути, пан! Гоп-ца-ца!
– Так нельзя! Разве ты не слышал, что стряслось! Эрцгерцога убили…
– А кто это такой? Почему я его не знаю?
– Франца Фердинанда прикончили. Помер, и ничего с этим не поделаешь.
– Да чёрт с ним! Помер, так помер! Что с него взять, если он уже ни на что не годен?! Давай, но!
Те, кто должен лежать
Батяров всегда привлекали большие скопления народа. В день Святого Духа происходили пышные церемонии на могилах защитников Львова. Но само кладбище было маленькое, и не все желающие могли на нём разместиться. Поэтому пускали на его территорию только семью погибших, ещё живых защитников и официальные делегации. Члены Союза защитников Львова «держали шпалер», создавая живое заграждение, чтобы посторонние не прорвались.
И вот через тот «шпалер» позарез понадобилось проникнуть батяру.
– Куда же вы лезете? – остановил его распорядитель.
– Почему пан такие странные вопросы задаёт? Чай не в кино!
– У вас тут кто-то похоронен?
– Разве что я не знаю.
– Так вы, может, защитник Львова?
– Да нет же.
– Так, может, делегат?
– Ещё чего!
– Так уходите!
– А вы кто такой, что тут стоите?
– Я? Я – Защитник Львова.
– Ну так значит вы должны тут лежать, а не стоять.
За рогаткой славная забава
На Замарстынове был магазин, в котором торговали скобяными изделиями. И вот батяры несколько дней подряд заходили и спрашивали рубанок. Магазин был завален лопатами, вилами, топорами, гвоздями, но вот рубанков как раз не было. Что делает хозяин? Правильно – закупает целую фуру рубанков, заваливает ими магазин, и очень скоро начинает рвать на себе волосы, потому что никто больше о них не спрашивает.
Батяры надевали на голову «кашкетку», или «батяривку», шею повязывали шарфиком, на ногах носили «штиблеты», «пикулеты», или «мешты». Но в праздничные дни батяр мог одеться в «клявый анцуг» (хороший костюм) и уложить волосы смальцем. Тогда уже он начищал обувь чёрной пастой, и такого фасонистого фраера называли «шац хлупака».
Девушки, которые встречались с батярами, или же «бини», происходили так же из предместья или из села и работали служанками в мещанских семьях. Здесь, в городе, каждая селянка очень быстро перенимала городские обычаи, надевала шляпку, шарфик и превращалась в даму.