Легенды народного сказителя
Шрифт:
Вскоре, пройдя через главную городскую площадь, подошли они к дворцовым воротам и стали проситься лично к правителю. Гаравоши сообщили бывшему советнику, а теперь правителю, что к нему двое странников, а с ними юноша и девушка, на прием просятся. Почувствовала жена правителя, что это не простые посетители пришли. Выбежала она во двор и своим материнским сердцем поняла: стоят во дворе ее родные дети. Не раздумывая, бросилась она обнимать и целовать их, целует и плачет. А тут и сам отец вышел и тоже стал своих некогда пропавших детей обнимать, целовать, крепко к груди прижимать. А дети стоят в растерянности и ничего
И вот тут-то жена мельника сказала свое слово:
– Платок мой к ногам вашим, великий и всемогущий правитель, не нужно нам ваше богатство... Знайте одно: если вы родители детей, то я с мужем в муках и лишениях растила их. Если вы родные им отец и мать, и мы тоже как родные им... Нет, нет, не отдам я вам деток своих.
Жена мельника бросилась к детям, стала обнимать их, обливаясь горючими слезами. Брат с сестрой тоже к ней потянулись, обнимать и утешать стали.
Видя такое дело, свое слово сказала и жена правителя:
– Да, милая женщина. Я рожала их в муках, ты в муках растила. Я в трауре о них света Божьего не видела, ты в лишениях все им отдавала... Пусть у детей отныне будут две матери и два отца... Оставайтесь навсегда с нами жить!
И остались мельник и жена его жить при дворе, рядом с детьми. И жили они в ладу и согласии, довольствуясь хотя бы на старости лет всеми благами жизни. Говорят, что всей семьей они посещали нимаз и благодарили Бога. И еще говорят, что правитель ничего не предпринимал без согласования с мельником, и мельник без согласования с правителем ничего решительно не начинал. Словом, жили они так дружно, как бы не смогли жить два кровных брата. Так же дружно жили и их жены. А дети радовали родителей и придворную знать своими знаниями и рукодельным мастерством.
А через два-три года родители решили женить сына и сказали ему:
– Пора бы тебе, сынок наш, жениться. Уже время... Выбирай себе невесту по душе.
И ответил им сын так:
– Я женюсь только на бедной девушке... Бедные скромны и честны бывают.
Нашли ему девушку-красавицу из бедной семьи, а вскоре и свадьбу богатую сыграли. Весь город пришел разделить с ними радость. Все здесь – и бедные, и богатые – были равно почитаемы. Много подарков преподнесли гости молодым, а сестра в такой день подарила брату ковер, сотканный своими руками: там были изображены мельница, где они долгие годы жили, и домик, который они выстроили на окраине города.
– Вот вам мой скромный подарок, – сказала она, обнимая брата и невестку.
Когда ковер развернули, все так и ахнули, дивясь искусным узорам и тем изображениям, которые были на нем.
– Такой богатый ковер еще никто не ткал, – восторженно говорили одни.
– Да, у нее золотые руки! – хвалили другие.
– Это душа у нее золотая, добрая, – высказывали свое мнение третьи.
А сама она, смущаясь, отвечала:
– Да что вы все меня хвалите. Это вы брата моего хвалите. Это он меня обучиться ковровому ремеслу заставил.
А гости, словно не слыша ее слов, все продолжали:
– Любой дом осчастливила бы эта умница своим приходом.
И тут же на свадьбе брата к родителям девушки приблизились сваты, посланные одним юношей из бедной семьи с тем, чтобы просить у них руки дочери.
Все думали, что родители красавицы
– Пусть придет сам жених и познакомится с нашей дочерью. Если они понравятся друг другу, то быть свадьбе.
А вскоре в правительственном дворце вновь справляли свадьбу. Сорок дней и ночей не смолкали звуки музыки и дробные выстукивания барабанов. Все пели, плясали, шутили, ели, пили араги за здравие жениха и невесты, их родителей и близких людей.
Спустя некоторое время во дворце один за другим на свет появились мальчик и девочка – это были внуки не только правителя и его жены, но и мельника с женой. И стали теперь и те и другие целыми днями забавляться с малыми детками, радоваться тому, что хоть на старости лет к ним пришли по милости Божьей блага жизни.
А вам, дорогой читатель, наверное, небезынтересно знать, что же случилось с бывшим советником правой руки и его семьей.
...Много дней и ночей шла семья бывшего советника правой руки степью, а в степи, как известно, ветра сухие дуют, с ног человека валят, глаза ослепляют. А они шли – искали какой-нибудь большой город, чтоб остаться там жить. Стала их в пути усталость одолевать, а вскоре жена советника совсем с ног свалилась.
– Не могу я дальше идти, – говорит она мужу. – Оставь меня здесь. А сам с детьми иди в город.
А муж ей в ответ:
– Садись мне на спину... Немного понесу... Глядишь, и отдохнешь.
Села она на спину мужу, так и продолжили свой путь. Долго шли они по дороге и к закату солнца дошли до дремучего леса и решили здесь в дупле огромного дерева заночевать. Утром встали, поели остаток пищи и опять двинулись в путь. Час шли, второй, третий -и все лесом.
– Похоже, мы заблудились, – с тревогой сказал бывший советник правой руки.
А вскоре внезапно стемнело, поднялся ветер, в небе раздался гул, блеснули молнии, загромыхал гром и хлынул ливень. Ветер был такой сильный, что ветки деревьев со скрипом стали ломаться и с шумом валиться наземь.
– Надо укрытие искать! – встревожился бывший советник правой руки.
Бросились они на поиски укрытия, но, как говорится в народе: «Когда надо – все не ладно». Так случилось и на сей раз. Промокли они до костей, дрожат, зуб на зуб попасть не может.
– Так и умереть можно, – сказала жена мужу. – Натаскай валежника и костер разожги.
Натаскали бывший советник правой руки и его уже не малые дети валежника, сложили в кучу, а разжечь так и не смогли – все было мокро, да и ливень пересиливал своей необузданностью тщетное усердие попавших в беду людей. Плюнул с досады бывший советник на свои усилия, мол, и этого пустячного дела не могу сделать; сел на мокрое бревно и отчаянно заплакал, проклиная и упрекая правителя, изгнавшего его, а заодно и ропща на Бога. Видя плачущего мужа, и жена не смогла удержаться от слез. А дождь между тем, не переставая, лил и лил, и вскоре жена бывшего советника почувствовала во всем теле невыносимую боль, которая выказала себя жаром и удушливым кашлем. Вскоре она в бессилии распласталась на земле, сильно захворав, пролежала так два дня и умерла. Похоронили ее в лесу, поплакали и снова тронулись в путь в надежде добраться до какого-нибудь большого города, чтобы остаться там жить.