Легенды нашего края. Золотая ловушка
Шрифт:
Шаман достал из котомки, висевшей у него на ремне через плечо, кусок сушеного мяса – пимикан:
– Закуси.
Я вгрызаюсь в него зубами, шаман свою долю мнет и елозит во рту беззубыми деснами и языком – долог будет его обед! Для меня он закончился быстро.
Шаман встает и идет вперед вдоль по долине высокой травы – я следом. Час идем, второй, третий, огибая гору с которой сошли – снова надвигается пологий склон, покрытый лесом. За ним должен быть скалистый обрывистый берег.
Там, где кончается лес, а скалы еще возвышаются впереди, открывается вид на подземный ход – то есть чернеет в скальной стене пещера.
– Мы пришли, – говорит шаман, – отдохнем.
А сам достает из-за пояса томагавк и начинает рубить толстые сучья мексиканского кедра. Все мое снаряжение, кроме оружия, конечно, осталось в пироге на берегу. По приказу проводника собираю хворост и развожу костер. Потом, по его же просьбе, ищу на кедрах наросты смолы и отковыриваю их ножом.
Становится понятна затея старика – он готовит смолистые факела, которые горят долго и не чадят. По-видимому, нам предстоит путешествие внутрь пещеры.
Потом мы еще раз поели, и остаток дня спим у костра.
Почему в пещеру надо входить ночью, пока не знаю.
Я подходил к ее входу, собирая хворост, вглядывался в сажную темноту – потолок высокий, пол почти горизонтальный: туда даже на лошади можно въехать. Но что там за чертой видимости – вопрос.
Ночь наступила. Мы сидим у костра. Шаман рассказывает.
– Великий Маниту родился в этой пещере.
– Я думал он Бог.
– Он Бог, но он вездесущ – Он – это мы; Он – это земля; Он – это вода; Он – это звезды… Что еще нужно?
Почувствовал, что что-то теряю, потому что не понял всего это полностью.
– Я тоже могу в это верить и молиться Маниту?
– Он – это ты.
– Я думал: Маниту – это Бог краснокожих.
Лицо шамана помрачнело, но голос звучит твердо.
– Маниту – это дух. Кто обладает Великим Духом – тот сын Маниту.
Клубы дыма костра закрыли звезды над нами.
Шаман встал, поджег один факел и охапку еще прижал рукою к груди. Я повторяю его приготовления к походу в пещеру. У входа он останавливается и говорит заклинание:
– Мы должны следовать путем Маниту, чтобы найти собственный путь. Мы избежим печального конца, если найдем свой путь. И если у нас нет оружия, чтобы защищаться от бледнолицых, то нам поможет золото наших предков, собранное для великого Маниту.
Говорит он сурово, но улыбается – юмор его не наигран.
– Золото Маниту поможет нам обмануть бледнолицых. С его помощью мы сможем перехитрить даже Великого Белого Отца в Вашингтоне.
Мне становятся понятными ход мыслей шамана и моя роль в этом предприятии. Еще во времена Римской империи говорили – ишак, нагруженный золотом, откроет любые ворота.
Шаман кладет на землю охапку с факелами и опускает мне руку на плечо.
Я понимаю, что он ждет, и отвечаю просто:
– Я готов.
Он убирает руку с моего плеча, поднимает заготовленные факела и входит под свод пещеры. Шаман сейчас сам похож на Божество, создавшего порядок на Земле после длительного хаоса – потемневшая кожа, заплетенная косичка иссиня-черных с сединою волос, широкие сутулые плечи, уверенная походка кривых мускулистых ног… По его движениям видно – человек взялся за дело. Он выведет свой народ из хаоса вымирания, и о нем будут вспоминать не только в связи с тем, что он сделал, а также – как это бывает в легендах – в связи с тем, что он мог бы сделать.
Я один буду помнить об этом, и я один буду это знать.
– Вы можете мне доверять, – говорю расчувствовавшись.
– Тебя выбрал не я, а Маниту! – голос отражается от стен пещеры, как гудок парохода – ту-ту…
Несколько летучих мышей срываются с потолка и уносятся в темноту – колеблется пламя факелов в наших руках. Я вздрогнул от неожиданности и, чтобы прикрыть свой испуг, говорю:
– Я даже не знаю твоего имени, шаман.
– Меня зовут Сан Тен Сиван, Пепел Костра, но ты меня можешь звать просто Шаман.
Он шагает впереди и от неровного света его факела стены пещеры то сужаются, наступая на нас, то расширяются, давая пройти. На потолке заметил какое-то мерцание. Может это в каплях конденсата отражается огонь факелов? Или это вкрапление слюды в базальт? Но не золото же…
Шаман уверенно идет вперед, но я заметил в стенах пещеры черные ниши ответвлений – лабиринт!
Снова летучие мыши – висят, как сушеные фрукты. И нас не боятся – потолок слишком высок. Если подойти ближе, то видно, что они реагируют на нас, вертя головами.
Я иду за Сан Тен Сиваном практически след в след – звуки наших шагов с гулом отражаются от свода и стен пещеры.
Мы так долго шли по пещере, выбрасывая обгоревшие факела, то протискиваясь в теснинах, то пересекая большие гроты, что в душе возродилось чувство тревоги, возникшее у меня в самом начале – в тот самый миг, когда увидел шамана, одиноко сидящего на скале. Я, как и любой другой, побаиваюсь темноты и лабиринтов – уверенность мне придавал Сан Тен Сиван, в долголетии которого я вдруг начал сомневаться. Вдруг он сейчас копыта отбросит – что будет со мной?
А может, он вообще демон во плоти – стал на моем пути, чтобы сказками о золоте заманить меня в подземелье?
А может, нет никакого шамана-демона – все происходящее со мной это простой психоз, целиком и полностью выдуманная параноидальная фантазия об индейских ритуалах крови и ужаса?
Иногда грамотным плохо быть – черте что в голову лезет.
Мы все шли и шли, и я был близок к мысли, что конца у этого пути нет.
В какой-то момент шаман пропал из поля моего зрения. И сразу же я почувствовал нарастающий звон барабанов в ушах, сменившийся лязгом гонгов. С потолка на плечи и голову вдруг закапала густая красная жидкость – кровь! Потом она вообще хлынула потоком. Я выронил факел – он потух. Мгновение темноты, и свет другого факела вернул в реальную жизнь.