Легенды о проклятых 2. Непрощенная
Шрифт:
***
О, она могла бы мне не рассказывать о моем женихе...Знала бы она, что он был проклят так же и мной. Бессердечное чудовище в обличье человека, которого ненавидели практически все, а остальные трусливо боялись. Хотя разве не я сама согласилась на его унизительное предложение стать женой, точно так же трусливо испугавшись за себя и своих родных? И разве оправдывает торговля собственным достоинством даже с целью накормить сотни людей?
Но той, что с такой яростью сейчас удерживала меня, необязательно было знать это. Я вскинула голову вверх, глядя
– Позиция слабых - истово молиться кому-то там на небесах, вместо того, чтобы взять в руки свою судьбу
***
Я смотрела в карие глаза велеарии и чувствовала, как по телу проходят разряды неудержимой ярости. Вспышками картины из прошлого, и свист хлыста в ушах и звук раздираемой одежды, вопли...дикие вопли которые снятся по ночам. Мои вопли. Какого саанана я церемонюсь с этой лассарской тварью, которая с пренебрежением смотрит на наш хлеб. Каждое зерно стоило чьей то жизни и чьей-то крови.
– У тебя есть выбор. Единственный выбор на данный момент и от него зависит в каком состоянии тебя получит твой будущий супруг.
Я толкнула ее на колени и за затылок ткнула лицом к хлебу.
– Ешь! Давай! С пола! Нам этот хлеб кровью доставался не то что твоему папочке и жениху. Ешь! И может быть ты сегодня не узнаешь, что означает позиция сильных и слабых... в этом месте.
***
О, Иллин, за какие грехи ты позволяешь мне так страдать и унижаться? Какие мои мысли показались тебе недостойными в моей беззаботной прежней жизни, что ты решил наказать меня таким жестоким способом? Я уже сомневаюсь, что ты вообще существуешь…Я перестаю верить с каждым днем все больше и больше склоняясь к мысли, что только Саанан и правит в этом проклятом мире лжи и предательств. Всхлипнула от неожиданности, упав коленями на ковер, пока она сжимала сильными пальцами мою шею. Я схватила дрожащей ладонью хлеб и поднесла ко рту, невольно глубоко вдохнув его запах. Вспомнилось, как недавно кухарка испекла булку и траурным тоном объявила, что это были последние остатки муки, а, значит, хлеба мы не попробуем до лучших времен. Ослабевшая от голода она его уронила на пол, подавая на стол. Всплеснула руками и жалобно заплакала, присев на корточки перед ним. Тогда отец молча встал, поднял с пола, положил на стол и с невозмутимым видом начал резать его на тонкие куски. Видит Иллин, тогда нам казалось, мы не ели ничего вкуснее этого грязного хлеба. Но сейчас...сейчас подчиниться ей означало унизиться снова. А я слишком устала от собственного унижения, хотя и понимала умом, что Далия права. Что мне следует поесть, чтобы суметь дождаться своего освобождения.
– Я очень ценю вашу заботу о себе и о моем женихе. Но я действительно не голодна.
Раскрошить руками хлеб, инстинктивно сжимаясь в ожидании ее реакции.
***
Не знаю, что в меня вселилось в этот момент, я просто схватила ее за волосы и выволокла из шатра прямо туда, к костру, где мужики распивали дамас и жарили на огне картофель из запасов этой наглой, высокомерной суки. Раскрошенный хлеб и этот голосок, которым она так саркастически-невинно послала меня к саанану сорвали мне все планки. Мне хотелось крови, криков и ее боли. Много боли, чтоб упиться ею, чтоб захлебнуться и перестать видеть в ней себя.
– Эй, что приуныли? Я вам десерт принесла.
Толкнула девчонку в снег, увидела, как округлились глаза моих людей и вытянулись лица. Они знали наши законы - мы не насилуем женщин и детей, мы не обижаем пленных. Я подошла к ней сзади и полоснула по материи кинжалом, а потом сдернула с нее платье до пояса.
– Давайте. По очереди. У вас же никогда не было такой вкусной и красивой сучки? Что смотрите? Оттрахайте эту тварь.
– Дали.
– Не лезь, Бун. Я хочу, чтоб ее отымели. Сейчас и здесь. При мне.
Я обошла девчонку со всех сторон, видя, как зажмурилась, дрожа от холода, как прикрыла грудь руками. Красивая...породистая сучка. Мне хотелось, чтоб она ползала на коленях и умоляла пощадить ее. Сломать эту гордыню, пройтись грязью по белому холсту Ода Первого, испачкать его кровью.
– Как ты там сказала? Удел слабых молиться? Можешь начинать.
Вдали послышался шорох и приглушенный топот копыт. Из-за деревьев показался наш разведчик. Керн!
Наконец-то! Слава Геле. Вернулся. Чтоб его. Я обернулась к оторопевшим мужикам:
– Когда я вернусь, залейте ее тело кровью и спермой. Не щадить, но и не убивать. Приступайте.
Стиснув челюсти, стараясь не думать о девчонке, которая сдавленно закричала едва я отошла спомощником за шатер. Послышался хохот рыжего Ласа и снова крики. Я не сомневалась, что именно этот начнет первым.
– Рассказывай, что там?! Почему так долго? Я уже думала убили тебя.
Ударила по плечу и сильно сжала.
– Заметал следы. Лассары по всюду, моя деса. В Лурде мятеж. Маагар Вийяр захватил замок. Дас Туарн обезглавлен.
Это было мгновенно, я еще не успела осознать все, что он сказал, как тут же поняла, что я должна это остановить. Меня, как молнией поразило. Даже в голове сверкнуло, и волчица во мне оскалилась.
Я развернулась, быстрыми шагами… туда, к шатру.
– Хватит!
Но ослепленные похотью и многодневным голодом по женской ласке мои воины меня уже не слышали. Я дала им волю к насилию, и они не преминули ею воспользоваться. Склонились к девчонке и рвали на ней одежду, рыча, как животные.
Им иммадан! Проклятье! Их уже не остановить. Я метнула нож, и он со свистом вонзился в дерево прямо у головы рыжего, который навис над бешено орущей девчонкой и пытался раздвинуть ей ноги. Лезвие царапнуло ему висок.