Легенды о проклятых 2. Непрощенная

Соболева Ульяна

– Убийца! Грязная лассарская тварь! Детоубийца! Сукааа! Смерть шеане! Разорвать на части! – они кричали на лассарском, чтобы она понимала. 

Воины обступили её плотным кольцом, не давая людям вершить самосуд потому что я сказал, что сниму кожу живьем с каждого, кто позволит хоть волоску упасть с ее головы.

Теперь ниада была закрыта в клетке и ожидает вынесения приговора, а я с ума схожу здесь и мне хочется сжечь дотла Валлас, но не дать им казнить ее. И за это

я себя ненавижу так люто, что готов перерезать свою глотку. Дверь скрипнула, и я с трудом поднял голову, разглядывая Сайяра, который пнул носком сапога обломки картин. Он опустился на пол возле меня и сжал мне плечо сильными пальцами.

– Значит это и есть ее судьба и твоя. – тихо сказал он, а я, стиснув челюсти думал о том, что если бы убил его там в лесу, то эта судьба была иной и в тот же момент мне хотелось вложить в его руку кинжал и попросить его вырезать мне сердце за эти мысли. Резко встал с пола и подошел к окну, вглядываясь в толпу, собравшуюся на площади, повернулся к помощнику и хрипло сказал:

– Найди козла отпущения, Сайяр. Найди того, кто подойдет на роль убийцы мальчишки и отдай на самосуд.

Отвернулся от него и снова глотнул из фляги, закатывая глаза от растекающегося по венам мгновенного жара, чтоб уже через секунду открыть их и стиснуть челюсти до хруста.

– Им будет этого мало. – он, саанан его разорви, прав.

– Казню лассарского воина и её служанку.

– Мало! Мало, Рейн, этого мало!

Я в дикой ярости смел все со стола на пол, зарычал от бессилия.

– Достаточно! Я велиар и мне решать!

– Уже не тебе. Поздно, Рейн. Ты не досмотрел. Ты позволил ей сбежать и убить пацененка. Теперь ты слаб в их глазах. У тебя нет выбора. Смирись.

Я резко повернулся к Сайяру и достал из ножен меч. Сделал шаг к нему и приставил острием к горлу, глядя как задрожал его подбородок и расширились глаза.

– Она меня отравила. Зелье подсыпала. В глаза мне смотрела пока я пил. А я убить ее не могу? И не дам вам этого сделать!

Медленно с шумом выдохнул и снова отхлебнул дамаса, продолжая держать меч у горла Сайяра.

– Мальчишку не она убила, но кто-то пустил слух...кинжал нашли в теле лассарский, а я не чувствовал ее запах у трупа.

– Но этого не докажешь. Ты бессилен.

– Я никогда не был бессильным, Сайяр. Следи за своим языком.

Тот промолчал, стиснув челюсти и не смея шелохнуться. Я отвернулся и несколько секунд смотрел на огонь в камине, а потом отшвырнул меч и сжал руки в кулаки, а сам не узнал своего голоса:

– Служанку казнить с особой жестокостью. Ниаде двадцать плетей. Выживет – пойдет с нами на Талладас. Не выживет… отправить её голову Оду Первому.

Осушил до дна флягу и с яростью швырнул в огонь.

–

Двадцать плетей слишком много мой Дас. Скорей всего не выдержит, – глаза Сайяра блеснули триумфом, а я был готов выдрать их ногтями на живую, чтоб умел скрывать свою радость. Он с облегчением выдохнул.

– Но это шанс, - я повернулся к нему, чувствуя, как раздирает грудную клетку от желания заорать, - шанс, что выживет. Понимаешь? Ни одна другая казнь не даст ей этого шанса.

Он все понимал, а я его за это ненавидел так же сильно, как и себя. Мы не прощаем тех, кто видит нас слабым и помнит наши самые уязвимые места. Не прощаем тех, кто видит нас на коленях, а я стоял на коленях…Перед ней. Валялся у ее ног, вынося ей приговор. Это не она моя рабыня, а я её раб и он, Сайяр, он это знает. Знает, чего мне стоило принять это решение и чего мне будет стоить её казнь на рассвете.

– В убийстве мальчишки обвините ее полководца. Перед казнью отрежьте ему язык, чтоб не крикнул лишнего. Скажешь бежал из-под стражи. Отдашь его на растерзание толпе - пусть делают с ним что хотят. Вместе с ним казнишь нескольких стражников за то, что упустили. Им смерть нужна сегодня. Жизнь за жизнь. Они должны верить, что не она это сделала. Не то если выживет - они ее сами линчуют.

– Сколько еще валлассаров умрет, чтоб она жила? – тихо спросил Сайяр и я так же тихо ответил:

– Еще раз задашь этот вопрос – ты будешь следующим.

– Тебе станет от этого легче?

Взревел вбивая кулак в стену с такой силой, что по ней трещины пошли.

– Утром выходим на Талладас. Войной идем. Собирать все войско. Дозор выставить по всему периметру Адвера.

Я вышел из комнаты и тяжелой поступью пошел к лестнице, ведущей в подземелье. Хотел увидеть её в последний раз. В глаза суке этой посмотреть и сдохнуть там вместе с ней на грязном полу в проклятой клетке, а потом молиться Саанану или Геле, чтоб выжила после казни или сойти с ума окончательно.

<p align="center">

ГЛАВА 5. РЕЙН

Я спустился вниз и теперь стоял напротив клетки, глядя в глаза той, кто превратила меня в проклятого предателя. Чувствовал, как по телу пробегают разряды статики и саднит под ребрами. Я физически чувствую, как она меня ломает, как кости трещат от понимания, что не могу от нее отступиться. Такая любовь сродни ненависти иногда легче избавиться, чем гореть и поджариваться вечно, но я не мог. Я знал, что, убив её, не получу свободу. С её смертью ничего не изменится, я буду любить её и мертвой так же одержимо, если не сильнее. Легче не станет. Мне однозначно не станет, но это было бы справедливо по отношению к моему народу. Но с тех пор, как приблизился к ней все отошло на второй план. Народ, власть, государство. Стало вторичным. Зациклился на ней и не могу сбросить чары, не могу избавиться от наваждения. Проклятая лассарка вертит мной, как марионеткой и я позволяю собой вертеть. Я уже почти ненавижу свой народ, за то, что должен отступиться от нее ради них.