Легенды о самураях. Традиции Старой Японии

Митфорд Алджернон

Но Гэндзабуро, когда услышал, что не встретится с О-Коё, окончательно впал в уныние и решил вернуться домой. Однако Садзэн настаивал столь энергично, что в конце концов он пошел наверх посмотреть на эту хваленую красотку, а Садзэн, отодвинув ширму, показал ему О-Коё, которая сидела за ширмой. Гэндзабуро обомлел и, обращаясь к Садзэну, сказал:

– Ну, ты определенно первоклассный обманщик! Однако я не могу по достоинству оценить тот способ, каким ты исполнил мои указания.

– Прошу вас, не обращайте на это внимания, господин. Но поскольку вы давно не виделись с этой юной особой, у вас, должно быть, есть что рассказать друг другу, поэтому я спущусь вниз, и, если вам что-то понадобится,

зовите меня.

И он пошел вниз, оставив их наедине.

Тогда Гэндзабуро, обращаясь к О-Коё, сказал:

– Да! Мы действительно давно не встречались. Как я счастлив увидеть тебя снова! Что такое? Твое личико осунулось. Бедняжка! Ты страдала?

И О-Коё со слезами радости на глазах спрятала лицо, а ее сердце так переполнилось радостью, что она не могла и слова вымолвить. Но Гэндзабуро, ласково гладя ее по голове, сказал, успокаивая ее:

– Ну же, любимая, не нужно так горько плакать. Поговори со мной, дай мне услышать твой голос.

Наконец О-Коё подняла голову и сказала:

– О! Когда нас разлучили с помощью уловок Тёкити и я не надеялась когда-нибудь увидеть вас снова, с какой нежностью я о вас думала! Я не хотела жить и ждала наступления своего смертного часа, все время стремясь к вам. И когда в конце концов я находилась между жизнью и смертью, явился Садзэн с поручением от вас, но я думала, что это все сон.

И с этими словами она нагнула голову и снова зарыдала, и Гэндзабуро она, с бледным, утонченным лицом, показалась еще прекраснее, чем прежде, и он полюбил ее сильнее прежнего. Тогда она сказала:

– Если рассказывать вам все, что я выстрадала до сегодняшнего дня, я никогда не остановлюсь.

– Да, – отвечал Гэндзабуро, – я тоже страдал.

Вот так они поделились друг с другом своими общими бедами и с того дня стали постоянно встречаться в доме Садзэна.

Однажды, когда они пировали и развлекались на верхнем этаже дома Садзэна, туда пришел Тёкити и спросил:

– Прошу прощения, не здесь ли живет господин Садзэн?

– Конечно, господин. Садзэн – это я, к вашим услугам. Скажите, откуда вы?

– Ну, господин, у меня к вам есть небольшое дельце. Могу я взять на себя смелость и войти в дом?

И с этими словами он вошел в дом.

– Но кто вы такой и что вам нужно? – спросил Садзэн.

– Господин, я – эта, и меня зовут Тёкити. Я хочу заручиться вашей доброй волей. Надеюсь, мы станем друзьями.

Садзэн при этом нисколько не смутился, будто никогда прежде не слышал о Тёкити, и сказал:

– Ну, я думал, что ко мне пришел почтенный человек, а у тебя хватило наглости говорить мне, что тебя зовут Тёкити и что ты один из этих проклятых эта. Подумать только! Такой бесстыдный негодяй приходит и набивается мне в друзья! Убирайся! И чем быстрее, тем лучше, твое присутствие оскверняет мой дом!

Тёкити презрительно усмехнулся:

– Итак, вы полагаете, что присутствие эта в вашем доме – это скверна, да? А я-то думал, что вы – один из нас.

– Наглый мошенник! Убирайся, и как можно скорее!

– Поскольку вы говорите, что я оскверняю своим присутствием ваш дом, тогда вам лучше избавиться и от О-Коё тоже. Полагаю, она оскверняет его в той же степени.

Это заявление поставило Садзэна в довольно затруднительное положение, однако он решил не показывать ни малейшего колебания и сказал:

– О чем ты говоришь? Здесь нет никакой О-Коё, и я никогда в жизни не видел подобной личности!

Тёкити спокойно вынул из-за ворота своего кимоно письмо Садзэна, адресованное Кихати, которое он поднял за несколько дней до этого, и, показав его, отвечал:

– Если вы желаете

подвергнуть сомнению изобретательность этой бумаги, я сообщу обо всем губернатору Эдо, и семья Гэндзабуро будет погублена, а остальные стороны этого любовного треугольника получат свою долю неприятностей, только подождите немного!

И так как он сделал вид, что уходит из дому, Садзэн, не зная, что делать, закричал:

– Стой! Стой! Я хочу переговорить с тобой. Прошу, подожди и спокойно выслушай меня. Да, О-Коё находится в моем доме, и твое негодование совершенно справедливо. Слушай! Давай обсудим это дело. Ты изначально был уважаемым человеком, и, хотя пал низко в жизни, нет причины, чтобы это твое бесчестье длилось вечно. Все, что тебе нужно, чтобы обрести возможность освободиться от братства эта, – немного денег. Почему бы тебе не получить их от Гэндзабуро, который горит желанием держать свои похождения в тайне?

Тёкити презрительно рассмеялся:

– Я готов переговорить с вами, но мне не нужно денег. Все, что я хочу, – это сообщить об этой любовной интрижке властям, чтобы отомстить за обман, которому я подвергся с вашей помощью.

– Не примите ли двадцать пять рё?

– Двадцать пять рё! Нет, конечно! Я не приму ни монетой меньше сотни, а если не смогу их получить, то сообщу обо всем немедленно.

Садзэн после минутных размышлений придумал план и отвечал с улыбкой:

– Ну, господин Тёкити, вы прекрасный человек, и я восхищен вашим присутствием духа. Вы получите сто рё, которые просите, но, поскольку у меня сейчас нет с собой такой суммы, я пойду домой к Гэндзабуро и возьму эти деньги. Уже темнеет, но еще не слишком поздно, поэтому потрудитесь пойти со мной, и тогда я смогу отдать вам деньги сегодня же.

Тёкити согласился, и они ушли из дому вдвоем.

Садзэн, который, как ронин, носил за поясом длинный меч, все время поджидал момента, когда Тёкити потеряет бдительность, чтобы убить его, но Тёкити был настороже и не давал Садзэну шанса. В конце концов Тёкити, к несчастью, споткнулся о камень и упал, а Садзэн, воспользовавшись такой удачей, вытащил короткий меч и вонзил его ему в бок. Тёкити, застигнутый врасплох, пытался подняться, но Садзэн с ожесточением стал бить его по голове, пока тот наконец не упал замертво. Тогда Садзэн, посмотрев вокруг, убедился, к собственному огромному удовольствию, что поблизости никого не было, и вернулся домой. На следующий день тело Тёкити было найдено полицией, и, когда осматривали труп, не нашли ничего, кроме бумаги, по прочтении оказавшейся тем самым письмом, что Садзэн послал Кихати и которое Тёкити сумел перехватить. Обо всем немедленно сообщили губернатору, и Садзэн был вызван в суд, последовало расследование. Садзэн, хоть и был хитрым и отчаянным убийцей, потерял самообладание, когда понял, что сглупил, не забрав у Тёкити письмо, которое сам же и написал. И когда был подвергнут жесткому допросу, под пыткой признался, что действовал под подстрекательством Гэндзабуро, а потом убил Тёкити, который раскрыл их тайну. После чего губернатор, посоветовавшись по делу Гэндзабуро, решил, что, поскольку тот обесчестил свое положение хатамото, вступив в связь с дочерью одного из эта, его имущество должно быть конфисковано, семейство уничтожено, а сам он отправлен в ссылку. Что же касается Кихати, главы эта, и его дочери, то они были переданы для наказания новому главе эта и тоже высланы, в то время как Садзэн по закону был казнен.