Легенды о самураях. Традиции Старой Японии
Шрифт:
Стоял прекрасный зимний день, кругом царила суматоха, и люди сновали во всех направлениях, устраиваясь и размещая свои товары и скарб. Совершенно неожиданно показалась процессия вооруженных людей, принадлежащих к клану Бидзэн, покидающая город и продвигающаяся по широкому тракту, ведущему в Осаку. Вдруг без всякой явной причины – впоследствии говорили, что двое французов переехали им дорогу, – процессия остановилась, зазвучали отдаваемые громкими голосами команды. Затем стали подниматься небольшие облачка белого дыма, и послышался резкий звук пуль, выпущенных из ружей, нацеленных на иноземное поселение, проносящихся со свистом через открытое пространство. Выстрелы повторялись с быстротой перезарядки ружей. К счастью, особым умением попадать в цель стрелки не отличались, ведь в противном случае почти все основные высокопоставленные иноземные чиновники в стране, помимо многочисленных купцов и частных граждан, могли бы быть убиты. На самом же деле было ранено всего несколько человек. И хотя люди Бидзэн не были меткими стрелками, они оказались
69
«Синие жакеты» – матросы военно-морского флота.
Если бы не серьезность оскорбления, состоявшего в нападении на флаги всех держав, входящих в Ансэйский договор, [70] и не ужасное возмездие, которое затем было настоятельно потребовано, этот случай вспоминался бы комичным из-за всех тех событий, которым он дал повод. Конный эскорт британской дипломатической миссии предпринял великолепную кавалерийскую атаку по пустынной дороге; цепь стрелков вдоль полей расстреляла огромное количество боеприпасов безо всякого толка; были возведены земляные укрепления, и Кобэ пребывал на военном положении на протяжении трех дней, во время которых были объявления тревоги, экспедиции перехвата на вооруженных кораблях, идущих на всех парах, а также всевозможные виды воинственного возбуждения. Фактически это было похоже на охоту на лис: азарт настоящей войны, а опасность – всего десять процентов.
70
В 1853 г. под угрозой применения силы Япония заключила торговый договор с США на их условиях. Вскоре аналогичные договоры были подписаны с другими европейскими державами. Эти договоры получили название Ансэйские – неравноправные договоры, заключенные в 1854–1858 гг. США и другими державами с Японией в годы Ансэй (официальное наименование годов царствования (1854–1860) императора Комэй).
Первой мыслью добросердечного доктора британской дипломатической миссии была забота о бедной старухе, которая была ранена и жалобно оплакивала свою участь. Когда ее внесли в помещение, возникло большое затруднение, которое, мне вряд ли стоит об этом говорить, было преодолено, поскольку бедная старушка была представительницей эта – расы париев, одно присутствие которых оскверняет жилище даже самого бедного и скромного японца. И местные слуги отчаянно возражали против того, чтобы с ней обращались как с человеческим существом, говоря, что дипломатическая миссия будет навсегда осквернена, если старуху допустят на ее священную территорию. Ни одно описание японского общества не обходится без упоминания об эта, и следующая легенда прекрасно демонстрирует, как я думаю, их положение в обществе.
Они занимались тем, что убивали животных, выделывали кожу, прислуживали заключенным в тюрьме и выполняли любую другую унизительную работу. Бытует несколько версий их происхождения, самая вероятная из которых состоит в том, что, когда в Японии был введен буддизм, доктрина которого запрещает отнимать у других жизнь, тех, чьим средством существования было причинение смерти, начали порицать, их ремесло стало передаваться из поколения в поколение, подобно ремеслу палача в некоторых странах Европы. Другая версия состоит в том, что они являются потомками татарских завоевателей, оставшимися после Кублай-хана. [71] Некоторые дополнительные факты относительно эта даются в примечании в конце данного повествования.
71
Хубилай (1215–1294) – пятый из монгольских великих ханов, основатель династии Юань в Китае (1279–1368). На Западе известен благодаря Марко Поло под именем Кублай-хан; это имя произносилось также как Кубилай, или Кубла (последнее стало особенно распространенным после поэмы С.Т. Колриджа «Кубла-хан»). Как и его непосредственный предшественник великий хан Мункэ (1251–1259), Хубилай был сыном младшего сына Чингисхана – Тулуя и кереитской царевны Соркоктани (христианка несторианской церкви, она была племянницей Ван-хана). В 1294 г. Кублай-хан умер в Китае, и мощь Монголии начала уменьшаться.
Давным-давно,
– Скажи, почему, когда я прохожу по этому мосту, ты каждый раз с таким почтением здороваешься со мной?
Когда эта услышал его слова, он пришел в замешательство и на некоторое время утратил дар речи, но в конце концов набрался храбрости и отвечал Гэндзабуро:
– Господин, вы почтили меня своим вниманием, и я краснею от стыда. Прежде я был садовником и частенько захаживал в дом вашей чести и помогал ухаживать за садом. В те дни ваша честь был очень юн, да и я был почти совсем ребенком, и поэтому я обычно играл с вашей честью и получил много добра из ваших рук. Господин, меня зовут Тёкити. С того времени я постепенно впал в беспутство и мало-помалу опустился до того ничтожества, которым вы меня сейчас видите.
Услышав об этом, Гэндзабуро был очень удивлен, но, вспомнив старинную дружбу со своим партнером по детским играм, преисполнился жалости и сказал:
– Конечно, конечно, ты очень низко пал. Теперь все, что тебе остается, – это держаться и прибегнуть к стараниям, чтобы найти средства выбраться из сословия, до которого ты опустился, и снова стать стражником. Возьми эти деньги, хоть это и небольшая сумма, пусть это станет основой для большего.
С этими словами он вытащил десять рё из кошелька и вручил монеты Тёкити, который сначала стал отказываться принять такой подарок, но, когда деньги были навязаны ему силой, принял их с благодарностью. Гэндзабуро уже уходил, направляясь домой, когда к Тёкити подошли две странствующие поющие девушки и заговорили с ним, поэтому Гэндзабуро решил посмотреть, каковы они из себя. Одна была молодой женщиной лет двадцати, а другая – бесподобно прекрасной девушкой лет шестнадцати. Она была не слишком толста и не слишком худа, не слишком высокого и не слишком низкого роста. Лицо у нее было овальным, словно тыквенное семечко, а цвет его был бледным, глаза – узкие и яркие, зубы – мелкие и ровные; нос у нее был с горбинкой, а рот – изящной формы с восхитительными красными губками; брови ее были длинными и тонкими. У нее была грива длинных черных волос, говорила она скромно, тихим приятным голосом, а когда улыбалась, две милые ямочки появлялись у нее на щеках, и движения ее были благородны и утонченны. Гэндзабуро влюбился в девушку с первого взгляда, а она, видя, какой он красивый мужчина, тоже влюбилась в него. Женщина, которая была с ней, поняв, что между ними пробежала искра, стала поспешно уводить ее прочь.
Гэндзабуро был ошеломлен и, обращаясь к Тёкити, спросил:
– Ты знаком с теми двумя женщинами, которые только что к тебе подходили?
– Господин, – отвечал Тёкити, – эти женщины – представительницы нашего народа. Старшую зовут О-Кама, а девушку, которой всего шестнадцать лет, зовут О-Коё. Она дочь некоего Кихати, главы эта. Кроме того, что девушка столь невероятно красива, она еще и благородна, и все наши очень ее хвалят.
Услышав это, Гэндзабуро призадумался, а затем сказал Тёкити:
– Я хочу, чтобы ты сделал кое-что для меня. Ты готов служить мне во всем, что я могу потребовать от тебя?
Тёкити отвечал, что готов сделать все, что в его силах, чтобы угодить его чести. В ответ Гэндзабуро улыбнулся и сказал:
– Ну, тогда я желаю нанять тебя для одного дельца, но здесь слишком много прохожих. Я буду ждать тебя в чайном доме на Ханакавадо, и, когда ты закончишь тут свои дела, можешь присоединиться ко мне. Тогда я и переговорю с тобой.
С этими словами Гэндзабуро оставил его и направился в чайный дом.
Когда Тёкити закончил работу, он переоделся и поспешил в чайный дом, где спросил Гэндзабуро, который поджидал его наверху. Тёкити поднялся к нему и принялся благодарить за деньги, которые тот вручил ему. Гэндзабуро улыбнулся и передал ему чарку с вином, приглашая выпить, а потом сказал:
– Я очарован этой девушкой О-Коё, которую увидел сегодня на мосту Адзума, и ты должен устроить нам встречу.
Тёкити, услышав такие слова, изумился и испугался. Некоторое время помедлив с ответом, он наконец сказал: