Легенды о самураях. Традиции Старой Японии

Митфорд Алджернон

На следующий день он послал сообщение о содеянном губернатору Осаки и похоронил тела. С того времени он оставался неженатым и занимался своим ремеслом торговца парфюмерией и подобными товарами, а свободное время он продолжал проводить, как и прежде, в доме своего покровителя Кадзики Тодзаэмона.

Однажды, когда Дзюэмон зашел в дом Кадзики Тодзаэмона, служанка, встретившая его у двери, сказала ему, что хозяин сейчас отсутствует, но молодой господин Тоносин дома. Поэтому Дзюэмон решил войти и засвидетельствовать свое почтение юному господину, и, когда он внезапно отодвинул створку скользящей двери комнаты, где сидел Тоносин,

последний сильно вздрогнул, а его лицо страдальчески побледнело.

– Ну-ну, юноша! – сказал Дзюэмон, подсмеиваясь над ним. – Наверняка вы не настолько трусливы, чтобы пугаться открывающейся скользящей двери. Храбрые самураи так себя не ведут!

– Мне, право, очень стыдно, – отвечал тот, краснея от упрека, – но дело в то, что у меня есть основание бояться. Выслушайте меня, господин Дзюэмон, я расскажу вам все об этом. Сегодня, когда я ходил в школу, там собралось много моих соучеников, и один из них сказал, что разрушенное старинное святилище, находящееся в паре милей к востоку отсюда, по ночам служит прибежищем для всякой нечисти. В далеком прошлом все эти черти, оборотни и привидения околдовывали людей, заманивали их в ловушки и жестоко подшучивали над ними. И он предложил нам всем тянуть жребий, и тот, кому он достанется, сегодня ночью должен пойти и прогнать эту нечистую силу. Более того, в доказательство сделанного он должен написать свое имя на опоре в святилище. Все остальные согласились, что это будет неплохим развлечением, поэтому я, не желая показаться им трусом, согласился с остальными испытать судьбу. И по злому року жребий выпал мне. Я как раз размышлял обо всем этом, когда вы пришли, и поэтому, когда вы внезапно открыли дверь, не мог не вздрогнуть.

– Если хорошенько подумаешь, – сказал Дзюэмон, – то поймешь, что бояться тут нечего. Как могут звери-оборотни [61] и привидения иметь силу над людьми? Пусть тебя это не беспокоит. Сегодня ночью я пойду вместо тебя и посмотрю, смогу ли справиться с этой нечистью, если она там водится, после чего напишу твое имя на опоре так, чтобы все подумали, что там был ты.

– О! Благодарю вас. Вот услуга так услуга! Вы можете переодеться в мою одежду, и никто ничего не заподозрит. Я правда буду вам очень благодарен.

61

Лисы, барсуки и кошки. См. соответствующие рассказы об их выходках.

Итак, Дзюэмон охотно взялся за эту задачу, и, как только спустилась ночь, он сделал приготовления и направился в указанное место – наводящее жуть полуразрушенное уединенное старинное святилище, все заросшее мхом и буйной растительностью. Но Дзюэмон, который ничего не боялся, мало обращал внимания на окружающее и, расположившись как можно удобнее в столь мрачном месте, уселся на пол, закурил трубку и стал бдительно ждать появления чудовищ. Не долго пришлось ему ждать: он заметил какое-то движение в кустах и тут же был окружен толпой разнообразных существ потустороннего вида, которые приближались к нему и строили отвратительные рожи. Дзюэмон спокойно выбил пепел из трубки, а затем, вскочив, пнул ногой первого, а потом и следующего из чудовищ. Вскоре на траве распростерлись несколько из них, а остальные удрали в сильном изумлении от столь неожиданного приема. Дзюэмон взял фонарь, внимательно рассмотрел лежащих демонов и увидел, что все они были соучениками Тоносина, которые разрисовали лица и придали себе отвратительный вид, чтобы напугать своего товарища, который, как они знали, был трусоват. Однако все, что они получили за свои старания, был хороший пинок от Дзюэмона, который оставил их стонать и отправился домой, посмеиваясь про себя над исходом своего приключения.

Молва об этом подвиге вскоре распространилась по Осаке, и все люди хвалили храбрость Дзюэмона. Вскоре после этого его избрали главой отокодатэ, [62] или дружеского сообщества тёнинов, он больше не занимался своей торговлей, а жил на взносы своих многочисленных учеников.

А Кадзики Тоносин

влюбился в поющую девушку по имени Касику, на которую имел обыкновение тратить много денег. Однако она не отвечала ему взаимностью, поскольку у нее был возлюбленный по имени Хитиробэй, с которым она умудрялась тайно встречаться, хотя, чтобы содержать своих родителей, была вынуждена стать любовницей Тоносина.

62

См. вступление к рассказу о Тёбэе из Бандзуина.

Однажды вечером, когда последний должен был стоять в карауле в канцелярии своего господина, губернатора Осаки, Касику тайно послала записку Хитиробэю, приглашая его к себе домой, так как путь будет свободен.

Пока парочка веселилась и пировала, Тоносин, который уговорил своего друга подменить его, сославшись на неотложное дело, постучал в дверь. Касику в испуге спрятала своего любовника в длинном сундуке с одеждой и пошла открыть Тоносину, который, войдя в комнату и увидев неубранные остатки ужина, пригляделся повнимательнее и заметил мужские гэта, на которых при свете свечи разглядел иероглиф «хити». [63] До Тоносина доходили слухи о непристойном поведении Касику с этим Хитиробэем, и, когда он увидел доказательство этому собственными глазами, очень разгневался, но сдержал свои чувства и, указав на винные чарки и посуду с остатками пиршества, спросил:

63

Хити – первая половина имени Хитиробэй, означает «семь».

– С кем это ты пировала сегодня вечером?

– Ну-у-у, – отвечала Касику, которая, несмотря на испуг, была просто обязана что-то придумать, – мне было так скучно сидеть дома одной, что я пригласила старушку соседку выпить со мной чарку вина, и мы немного поболтали.

Все это время Тоносин высматривал спрятанного любовника, но, поскольку не мог его увидеть, решил, что Касику наверняка выпустила его через черный ход, поэтому он тайком спрятал одну гэта себе в рукав в качестве доказательства и, сделав вид, что ни о чем не подозревает, сказал:

– Ну, сегодня вечером я буду очень занят, поэтому должен идти.

– О! Разве ты не побудешь еще немного? Мне очень скучно, когда я совсем одна и без тебя. Прошу, останься и составь мне компанию.

Тоносин ничего не ответил и ушел домой. Тут Касику заметила, что не хватает одной гэта, и поняла, что он наверняка забрал ее с собой в качестве доказательства, поэтому в большой тревоге подняла крышку сундука и выпустила Хитиробэя. Обсудив случившееся, они пришли к соглашению, что, поскольку горячо любят друг друга, пусть Тоносин убьет их, если захочет, они с радостью умрут вместе. Поэтому они будут наслаждаться настоящим, нисколько не заботясь о будущем.

Следующим утром Касику отправила посыльного к Тоносину, прося прощения, а он, поглупевший от любви и околдованный прелестями девушки, простил ее и послал в дар ее любовнику Хитиробэю тридцать унций серебра с условием, что тот никогда больше ее не увидит. Но, несмотря на это, Касику и Хитиробэй все-таки продолжали тайные свидания.

Случилось так, что у Хитиробэя, который был профессиональным игроком, имелся старший брат по имени Тёбэй, который держал винную лавку на улице Адзикава в Осаке, поэтому Тоносин не придумал ничего лучшего, как послать Дзюэмона на поиски этого самого Тёбэя, чтобы убедить его заставить младшего брата прекратить всякие отношения с Касику. И, действуя в соответствии с принятым решением, он пошел к Дзюэмону и сказал ему:

– Господин Дзюэмон, я имею честь просить вас об одолжении в связи с этой девушкой Касику, о которой вы знаете. Вам известно, что я заплатил тридцать унций серебра ее любовнику Хитиробэю, чтобы заставить его прекратить появляться в ее доме, но, несмотря на это, подозреваю, что они до сих пор встречаются. Кажется, у этого Хитиробэя есть старший брат, некий Тёбэй. Так вот, если вы пойдете к этому человеку и скажете ему, чтобы он выбранил своего братца за такое поведение, то сделаете мне большое одолжение. Вы так часто оказывали мне дружеские услуги, что я осмеливаюсь просить вас сделать мне одолжение и поучаствовать в этом деле, хотя и подозреваю, что доставляю вам этим большое беспокойство.