Легенды Сэнгоку. Книга 3. Страж севера
Шрифт:
–Значит, – произнёс Кагетора, выслушав Шигенагу.– Это была не столько месть, сколько обида. Огава относился к тебе плохо и пользовался добродетелью твоей матери, чтобы удержать клан Хондзё в своих руках.
–Плохо!?– выкрикнул Шигенага.– Вы называете это плохо? И к тому же, с чего вы взяли, что это не было местью? Огава сознался в своём предательстве, а значит, я оказался прав.
– Но ты не знал наверняка, что заговор против твоего отца исходил от Огавы.– парировал Нагао.– Либо ты, ведомый лишь слухами и предположениями, действовал, не видя
– Вы угрожаете мне Кагетора-сама?– усмехнулся Шигенага.– Вы здесь совершенно один. Неужели вы будете рисковать собственной жизнью, чтобы убить меня? Поверьте, у вас это не выйдет.
–Не стоит уповать на неприступность твоего замка.– невозмутимо произнёс Кагетора. Он сдвинул брови и его пристальный, тяжёлый взгляд , будто пронзил юного Хондзё насквозь.– Также, не стоит думать, что я беспомощен, покуда, нахожусь в одиночестве. Я хочу слышать от тебя правдивые слова, хотя и знаю, что ты можешь мне сказать. Если же ты не будешь со мной откровенен, я выйду из замка, точно так же, как и вошёл. Только теперь со мной будет твоя голова.
Шигенага хотел было встать и выпалить всё то, что он думает о клане Нагао, но внезапно им овладел страх. Ноги перестали слушаться, руки затряслись, а сердце бешено застучало в груди. Он хотел совладать с этим, но у него ничего не получалось. В голове зазвучали странные звуки, напоминающие стоны умирающих, бульканье крови и скрежет метала по костям. Перед глазами встала картина того дня, когда Шигенага учинил резню в замке Огава. Только тогда он не понимал, насколько это было жестоко и беспощадно. Тогда он, влекомый порывами гнева, не задумывался над своими действиями. Но сейчас, объятый непонятным страхом, он с ужасом осознавал, что натворил.
–Ты хорошо держишься.– похвалил непонятно за что, Кагетора.
Шигенага очнулся. Длившееся мгновение назад оцепенение, как рукой сняло. Он тут же потянулся за кувшином. Налил полную чарку и залпом осушил.
–Что это было?– выдавил он.– Это вы сделали?
– Нет.– покачал головой Кагетора и тоже выпил.– Это сделал ты. Я лишь показал тебе, к чему приводит неоправданная жестокость.
–Но я должен был отомстить.– Шигенага ещё не до конца пришёл в себя и его слова звучали не столь гневно, как раньше.
–Ты бы мог обратиться ко мне. Привести доказательства. Я бы приговорил Огаву Нагасукэ к сэппуку, а тебя назначил бы кайсяку. Твоя рука снесла бы ему голову и месть была бы исполнена. Клан Огавы не имел бы к тебе претензий, поскольку приговор был бы мой и большого кровопролития не состоялось. Но ты, поступил как мятежник, да ещё и очень жестокий.– Кагетора ещё раз грозно взглянул на Хондзё.– Ты совершил достаточно преступлений, чтобы я мог наказать тебя. Но, я верю, что человек может исправить свои ошибки, оступившись однажды. Ответь. Как ты узнал о том, что сделал Огава?
– Мне, сказал мой отец.– виновато, совсем не свойственно для него, проронил Шигенага, опустив голову. Он понимал, что этот абсурдный ответ не убедит князя, поскольку Хондзё Фусанага погиб ещё до рождения своего сына. Но, то, что юноша услышал дальше, в корне его поразило и страх снова подкрался к его глотке.
– Вот значит кто это.– произнёс Кагетора, коротко усмехнувшись.– А я всё гадал, где я мог видеть его.– даймё коротко поклонился, кому-то, находившемуся за спиной Шигенаги.
Юноша быстро обернулся по сторонам, но в комнате, кроме него и князя никого не было.
–Вы про кого?– недоумённо спросил юноша.– Кому вы поклонились?
– Фусанаге. Твоему отцу.– без доли смущения ответил Кагетора.– Ведь это он находиться рядом с тобой?
– Вы видите его?– глаза Шигенаги расширились.– Но как? Даже я его сейчас не вижу!
–Духи становятся осязаемыми только тогда, когда хотят этого сами.– поучительно промолвил Нагао.– Но, если хорошенько попрактиковаться, то человек сможет различить эту тонкую грань между живыми и мёртвыми. Но, даже если не видеть их, то вполне можно почувствовать. Когда они рядом, само ощущение, окружающей, и пронизывающей тебя ки, начинает меняться. Это чувствуется очень тонко и порой, не всё можно описать доступными пониманию словами.
Шигенага находился в изумлении. Он смотрел на Кагетору со смешанными чувствами восторга, уважения и страха. После продолжительного молчания, юный Хондзё нашёл в себе силы побороть свою гордость и низко поклонился князю Этиго.
Кагетора вернулся к своей армии через два часа, приказав всем возвращаться по домам.
– Что вы решили с этим маленьким демоном?– с любопытством спросил Аюкава.
– Клан Хондзё, как и все остальные, будет служить Этиго.– ответил даймё.– Но, пока я не буду призывать его на службу.
–То есть как это?– не понял Киёнага.– Он будет подчиняться вам или нет?
– Пусть сперва покажет себя достойным главой своего клана, а потом видно будет, стоит ли этот юноша того, чтобы занять место среди воинов Этиго.
– А вы сами, как считаете?– поинтересовался Иробэ. Ему было интересно, как князь оценил Шигенагу.
– Он, чем-то напомнил мне Харукаге.– задумчиво произнёс Кагетора.– Столько же ненависти, стремления к независимости, подпитанная чрезмерной жестокостью. Только, в этом случае, присутствует больше здравого смысла и рассудительности. Я думаю, что он сможет стать достойным воином и снискать себе славу на поле боя.
Глава 4
Заоблачный замок
Месяц яёй 21-го года Тэнмон (март 1552).
Касугаяма, Этиго.
Господин Норимаса грустил. Он проклинал себя, буквально, хлестав руками по своему лицу. Дёргал свои усы, рвал волосы, бился лбом об пол и даже растоптал чарку из-под сакэ. В конечном итоге, он снова топнул по расколотым черепицам и засадил осколки себе в стопу. Белый таби его правой ноги, мгновенно окрасился в багровый цвет.