Легенды Сэнгоку. Семизубый меч
Шрифт:
– Столько лет прошло. Сколько всего мы уже совершили, а я помню те события, будто они произошли вчера. – ностальгически и как-то грустно прозвучал гулкий бас Оникоджимы.
– Скучаешь по моему отцу? – спросил даймё.
– Я бы сказал да, если бы не знал вас, – честно признался гигант. – Но мне обидно, что он погиб именно так – проигравший, преданный собственным сыном и вассалами.
Кагэтора ничего не ответил и молча пошёл к камню, на котором было высечено имя «Нагао Этиго-но-ками Тамэкагэ». Ятаро последовал примеру господина, а охрана осталась у края пустыря.
– Оставь меня ненадолго, – попросил Кагэтора.
Гигант повиновался беспрекословно, встал и ушёл к ожидавшим неподалёку телохранителям князя.
Нагао смотрел на камень, будто на человека, пытаясь разглядеть в нём хоть капельку души, но безмолвный, незыблемый монолит оставался прежним. Казалось, так он смотрел на него очень долго, пока, наконец не вымолвил:
– Вы узнаёте меня отец? – взгляд Кагэторы застыл в одной точке. – Мы встречались в последний раз, когда мне было семь. Теперь мне тридцать. Это я, ваш четвёртый сын Торачиё.
Камень молчал. Только лёгкий ветер подул в лицо князя. Прохладный и неестественный. Ни одна веточка на кедре не шелохнулась.
– Простите, что пришёл к вам впервые за столько лет, но иначе было нельзя. Почему ваш дух всё ещё здесь, а не отправился в круг перерождений? Все, кто предал вас уже ушли из этого мира. Вы отомщены.
Камень завибрировал. Едва заметно, но Кагэтора смог разглядеть, что от него отделилось нечто прозрачное и бесформенное.
– Не все-е! – ветром раздалось в ушах даймё.
– Кто ещё?
– Эта земля! – звучал замогильный шёпот.
– Вы имеете ввиду Дзинбо?
– Не все-е! – повторилось вновь.
– Клянусь, – Кагэтора сжал кулак и приложил к груди. – Настанет день, и вы обретёте покой! Вы будете отомщены до конца!
– Эта земля врагов! – прозвучало более внятно.
– Я понял, – Нагао опустил веки. – Я сдержу своё слово. – он низко поклонился камню, произнеся короткую молитву, поднялся на ноги и хотел уйти.
– Берегись!
Кагэтора обернулся к валуну. Тот по-прежнему вибрировал.
– Опасен этот путь!
Голос стих и ветер перестал дуть. Князь, склонив голову, ещё немного подождал. Что хотел сказать отец? Это было предостережения к его нынешней цели или же это касалось мести, которую он поклялся свершить? Похоже, что дух Тамэкагэ сейчас находился где-то между миром духов и миром живых, раз он не мог так чётко выразиться. Возможно, ещё живые виновники его смерти удерживали дух здесь, не давая спокойно уйти. Печально стало на душе Кагэторы, ведь он до сих пор не знал, что его отец так и не обрёл должного покоя. Жаль, что Сайто сейчас не было рядом, он в этих делах разбирался лучше князя.
Вскоре Кагэтора вернулся к остальным, и они тут-же направились к войску. Ехали медленно. Почему-то всех накрыла непонятная тоска.
– Ятаро, – обратился даймё к гиганту. – Ты помнишь, кто был повинен в смерти отца? Кроме Харукагэ и Тэруты.
– Господин, вы ведь знаете, что я воин, а не мыслитель. А в этом деле, виноватых можно найти много. Я могу сказать лишь одно, что не Харукагэ, не Тэрута, ни его брат Тошикагэ, которого вы убили при Точио, не нанесли вашему отцу смертельных ран. Погиб он от рук икко-икки, а их полководцев, командующих тогда я не знаю. Это можно спросить у Усами. Но почему вы спрашиваете?
– Я вдруг понял, что отец всё ещё не отомщён и его душа застряла между мирами.
– Значит, нужно уничтожить фанатиков из Каги! – Оникоджима, в порыве эмоций, чуть не огрел кулаком свою лошадь между ушами, но вовремя остановился.
– Не всё так просто, – покачал головой Кагэтора. – Икки – это люди Исияма Хонгандзи, а они сейчас очень в близких отношениях с не взошедшим Императором. И именно благодаря их союзу, мы скоро беспрепятственно пройдём по землям Каги.
– Ненавижу политику! – рыкнул Ятаро.
– И я тоже…
Провинция Этидзэн.
За несколько дней Кагэтора и его армия успешно преодолела Эттю и Кагу. И если в первой, Дзинбо постоянно держали их в поле зрения, то по второй люди Этиго прошли так, будто они не армия, а какой торговый караван, а то и вовсе обычные бродяги. Эта беспокойная провинция, лежащая на тракте Хокурику, населённая последователями школы Дзёдо-синсю, то есть теми самыми икко-икки, показалась довольно мирной. Несмотря на слухи о постоянных беспорядках, военных столкновениях и проблем с беженцами, на вид всё оказалось спокойно. Местные жители занимались своими повседневными рутинными делами и будто не обращали на шествие недружественной армии, ни малейшего внимания. Но, Кагэтора чувствовал, что за каждым тёмным углом за ними пристально наблюдают и держат на прицеле.
Армия Этиго была весьма лакомым кусочком. Сам даймё Нагао, в сопровождении всего полторы тысячи воинов и столько же не боеспособных рабочих. Нарушь сейчас враг договорённость о перемирии, установленный Императором и сёгуном и северяне окажутся в полном окружении и в практически проигрышной ситуации. Правда и сам Кагэторы был весьма не прочь нанести визит управителям этой земли и выяснить, где находятся убийцы его отца. Однако, он понимал, что в данной ситуации, духу Тамэкагэ придётся ещё потерпеть.
Всё обошлось, и армия Этиго вступила в Этидзэн, где их вновь встретил союзник. То был долговязый, худощавый мужчина, не старше князя Нагао, обладающий тонкими изящными усиками и каким-то пологим лбом. По взгляду маленьких, глубоко посаженных глаз было видно, что он искренне рад встретить властителя Этиго лично. Как и с Сииной Ясутанэ, Кагэтора никогда не встречался со своим давним союзником Асакурой Ёшикагэ.
Обменявшись официальными приветствиями, даймё Этидзэна взялся проводить гостей через свои земли. Рядом с Нагао, Асакура выглядел настоящим модником. В отличии от северного князя, Ёшикагэ блистал своим розовым добуку с золотым отворотом и родовым камоном – три цветка дыни, на плечах. Под курткой жёлтое косодэ с вычурным рисунком и зелёные хакама. Весь его вид бросался в глаза даже издали.