Легенды Западного побережья (сборник)
Шрифт:
— Не плачь, мама. Я принесу тебе глоток той воды.
— Нет, все бесполезно, детка. Колодец Моря слишком далеко, а ты слишком молода. И у меня ничего не осталось, чтобы подарить тебе. Нет, придется мне умирать.
— А я все-таки попробую, — сказала девушка и быстро вышла из дома.
Шла она, шла и вдруг увидела на обочине дороги муравьев, которые с трудом пытались дотащить до муравейника тела своих погибших товарищей.
— Эй, погодите-ка, мне-то куда легче это сделать, — сказала девушка муравьям, собрала их всех на ладошку и перенесла в муравейник.
Пошла она дальше. И видит, бык пашет землю, а ярмо до крови натерло ему шею.
— Сейчас я все исправлю, — сказала девушка пахарю и, сделав из своего фартука повязку, прикрыла ею рану, а ярмо пристроила так, что быку сразу стало куда удобнее.
Наконец она пришла на берег моря и увидела среди песчаных дюн серого гуся со сломанным крылом.
— Ах, бедняжка! — воскликнула она и, сняв юбку, разорвала ее на полоски и перевязала сломанное гусиное крыло.
А потом спустилась к воде. Тихо катились к берегу сверкающие морские волны. Девушка попробовала морскую воду — та была горько-соленой. Но далеко в море виднелся остров, этакая гора над искрящейся на солнце водой.
— Наверное, это там Колодец Моря, — промолвила она вслух, — но как же мне туда добраться? Мне ведь никогда до этого острова не доплыть.
Но все же она решила попробовать; сняла башмаки и уже входила в воду, собираясь плыть к острову, когда услышала позади какой-то плеск и увидела, что по мелководью к ней шлепает большой белый бык с серебряными рогами.
— Залезай мне на спину, — сказал ей бык, — и я отвезу тебя.
Девушка взобралась быку на спину и ухватилась за рога. Они вошли в воду и поплыли.
Вскоре они добрались до далекого острова, но прибрежные скалы там оказались отвесными, как стены, и гладкими, как стекло.
— Как же мне залезть на эти скалы? — задумчиво промолвила девушка. — Уж больно они круты и высоки. Нет, не залезть мне.
Но все же она стала карабкаться вверх, и вдруг к ней подлетел серый гусь. Он был огромным, больше орла, и сказал ей:
— Садись ко мне на спину, я отнесу тебя.
Она уселась между крыльями, и гусь легко перенес ее на самую вершину горы. Там девушка обнаружила глубокий колодец с чистейшей водой, набрала этой воды в бутыль, и серый гусь отнес ее назад, на берег, а белый бык плыл за ними следом.
Но стоило серому гусю коснуться песка, как он превратился в человека — высокого, красивого юношу. И девушка увидела, что с правого его плеча свисают полоски ее разорванной на бинты юбки.
— Я правитель этого моря, — сказал он. — И очень хотел бы, милая, взять тебя в жены.
— Сперва я должна отнести эту воду матери, — ответила девушка.
И они вместе с юношей сели на спину белому быку и отправились в деревню. Мать девушки была уже совсем при смерти. Но стоило ей проглотить всего одну капельку принесенной воды, и она приподняла голову; потом проглотила еще капельку — и села. А после третьей капельки встала с постели и, выпив еще капельку, принялась танцевать от радости.
— Это самая сладкая вода в мире! — восклицала она. А потом вместе со своей младшей дочерью и повелителем моря уселась на спину белому быку и отправилась в его серебряный дворец, где и сыграли свадьбу. И вдова, совсем поправившись, весело танцевала на свадебном пиру.
— А муравьи? — прошептала Грай.
— Ах да, муравьи, — спохватилась моя мать. — Неужели же те муравьи оказались неблагодарными? Ничего подобного! Они тоже пришли на свадьбу, постаравшись ползти как можно быстрее, и принесли в подарок золотое кольцо, целых сто лет пролежавшее в земле под их муравейником; это кольцо и стало обручальным для младшей дочери вдовы.
— А в прошлый раз… — неуверенно начала Грай.
— Что в прошлый раз?
— В прошлый раз ты говорила… ты говорила, что потом муравьи пошли и съели все печенье и все сладости, приготовленные к свадьбе старших сестер.
— Ну да, съели. Это им раз плюнуть. Муравьи вообще много чего умеют. Но самое главное — они вездесущи, то есть могут повсюду быть как бы одновременно, — совершенно серьезно заверила ее моя мать. А потом вдруг рассмеялась, и мы тоже стали смеяться с нею вместе, потому что она совсем позабыла про муравьев.
Вопрос Грай «А что такое книга?» заставил мою мать задуматься о таких вещах, на которые в Каменном Доме Каспроманта либо вовсе не обращали внимания, либо просто позабыли, что такое существует на свете. Никто в Каспроманте не умел ни читать, ни писать; а овец мы пересчитывали, делая зарубки на палочке. И это у нас совсем не считалось зазорным, но моя мать говорила, что это сущий позор. Не знаю уж, думала ли она когда-либо о том, чтобы вернуться в родные края — хотя бы на время, в гости, — или о том, чтобы пригласить своих родных в гости к нам; только вряд ли это было возможно. Но судьба детей ее тревожила. Она и представить себе не могла, чтобы ее сын отправился в широкий мир неученым, неграмотным, точно распоследний нищий с городских улиц. Нет, такого ей гордость никогда не позволила бы!
В Верхних Землях книг сроду не водилось, и мать решила сделать книгу сама. Она покрыла глазурью квадратики тонкого льняного полотна, распрямила их катками для глажки, сделала из дубовых орешков чернила, заточила гусиные перья и написала для нас букварь. А потом стала учить нас читать и писать — сперва мы писали палочками на земле, потом гусиными перьями на растянутом и выглаженном полотне. Затаив дыхание, мы старательно царапали перьями и без конца сажали огромные кляксы. Но мать стирала полотно, смывая бледные чернила, и мы снова могли писать. Грай все это казалось очень трудным, но она продолжала занятия — исключительно из любви к моей матери. А мне чтение и письмо ужасно нравились и представлялись самым легким занятием на свете.
— Напиши мне книгу! — просил я, и Меле записала для меня историю Раниу. Она отнеслась к этой работе очень ответственно. Надо помнить, какое образование дали ей в родном доме, так что она, конечно, сразу решила, что моей первой — а возможно, и единственной, — книгой должно быть жизнеописание какого-нибудь святого. Она довольно хорошо помнила содержание «Истории чудесных деяний лорда Раниу», а что не помнила наизусть, то пересказала своими словами. Я получил эту книгу в подарок, когда мне исполнилось девять лет: сорок прямоугольных «страниц», от края до края исписанных бледными четкими буквами и прошитых по краю синими нитками. Я много раз разглядывал и читал эту книгу. Даже выучив ее наизусть, я все равно продолжал перечитывать ее, бережно храня это рукописное творение не столько из-за самой истории, которая в нем излагалась, сколько из-за того сокровенного, что стояло за этими страницами. За ними мне виделись все остальные истории, которые рассказывала мне мать, а также все те истории, которые никто и никому еще никогда не рассказывал.