Легион против Империи
Шрифт:
Зура подошел к жеребцу. Тот немедленно показал зубы… Цап! Промахнулся. Зато пальцы Зуры вцепились в длинную гриву, толчок — и полусармат одним прыжком взлетел на спину жеребца. Так легко, будто и не было на нем доспехов. Впрочем, и коник был невелик. Со здоровенным сарматом на спине он выглядел просто осликом. Но нрава был самого дикого. Сходу ударил задом, потом подпрыгнул… И успокоился. Еще бы ему не успокоится! Здоровенный сармат сдавил его ногами со всей сарматской мощью. И кулаком промеж ушей добавил — для закрепления рефлекса. Затем свесился вниз, до земли, выдернул колышек, отвязал и метнул в злобно глядевшего на него нумидийского вождя. Колышек воткнулся в сантиметре от носа нумидийца, Зура выпрямился и, демонстрируя настоящую
Коршунов уселся на кусок войлока рядом с вождем, вынул нож, рассек красную ленту и похлопал ладонью рядом с собой.
— Присядь, — сказал он вождю. — Пусть твой новый префект познакомится с твоими людьми, а мы с тобой обсудим, какую долю добычи ты получишь, когда мы разобьем парфян…
Они договорились. И помирились. И скрепили дружбу бочонком винишка. И пришли к общему выводу, что таким крутым парням, как нумидийцы, было бы зазорно идти в бой под предводительством такого засранца, как их бывший префект. А вот с таким молодцом, как Зура, они непременно стяжают славу. Особенно если легат Алексий скажет им, где и как можно ее добыть. Ну и немного монет тоже не помешают. Сегодня вечером Коршунов их выдаст, а префект Зура привезет их и раздаст нумидийцам. Кому сколько положено по служебному расписанию. Сразу за два месяца. И будет всем счастье. А вождю, если его люди сумеют хорошо показать себя в бою, господин префект подарит коня. Настоящего боевого жеребца из тех, что выращивают на его родине. Такого, что даже боги такому позавидуют.
— Можешь дарить прямо сейчас, — уже порядком заплетающимся языком заявил вождь. — В бою моим всадникам нет равных!
— Посмотрим, — спокойно сказал Зура, которому литр подслащенного цекубского — что слону стакан водки. — А скажи, вот эта твоя девка… Она так же горяча, как твой конь?
— А то! — захохотал вождь. — Дай ей волю, так поскачет, что ни одна кобыла не угонится!
Тут Коршунов понял, что самое время уходить. Поводья нумидийской конницы теперь в надежных руках.
Глава десятая
Пальмира. Личная армия наместника Геннадия
Когда три легиона, родной черепановский Девятый Клавдиев, Двенадцатый Молниеоружный и Первый Германский вступили в Пальмиру, ее хозяин Септимий Оденат и впрямь даже и не пикнул. Римский сенатор и полновластный царек сирийской пустыни был невероятно любезен и гостеприимен. Более того, предложил обустроить все четырнадцать тысяч единиц наместнического войска, сытно кормить-поить и всячески обихаживать столько, сколько потребуется. Пальмира — богатейший город, но даже для него три легиона на содержании — нагрузка неслабая. Черепанов сделал правильный вывод. И принял меры. Собственно, меры были приняты еще до начала похода. Три когорты Первого Германского скрытно обошли Пальмиру и выдвинулись далеко вперед, перекрыв не только дорогу, но и окрестности. Параллельно с ними работали «блокпосты» из легионеров Аптуса. Тогда же злая судьба постигла голубей, которые на свою беду летели в неправильном направлении. Черепанов собрал «бригаду» любителей популярной в Сирии соколиной охоты и сообщил, что будет платить приличные премии за каждое перехваченное послание. Уверенности в том, что вся голубиная почта будет перекрыта, не было, однако это была превентивная мера. Если персы действительно осадили Дура Европос, то вряд ли где-то были голуби, приученные не к голубятням, а к шатру персидского военачальника.
Черепанов предложение Септимия Одената принял. Выразил искреннюю благодарность. Но отплатил черным вероломством.
Во-первых, скупил у местных торговцев кучу фуража и провианта, рассчитавшись не живыми деньгами, а расписками. Мало кому из торговцев это понравилось, но попробуй откажи легионерам при исполнении, да еще — в походе, да еще действующим по личному распоряжению наместника
Оденат (по самоуверенной роже видно) персов не боялся. Стопудово успел с ними договориться. Но сказать об этом наместнику Сирии, естественно, не мог. Поэтому проглотил пилюльку. И своего не упустил: его люди скупали расписки наместника за треть цены. Выгодная сделка. Оденату, с его связями в Риме, скорее всего, удастся обналичить эти бумажки по полной стоимости. А вот пальмирским оптовикам — вряд ли.
Но это — во-первых.
А во-вторых, Черепанов мобилизовал для собственных нужд Третий Киренаикский легион. Не весь, только шесть лучших когорт и всех ауксилариев. Вот такая подлянка. Формально-то легион был «приписан» к Пальмире. Пальмира его содержала и пестовала, а пальмирский царек Оденат полагал своей личной гвардией. А тут такая обида.
Был скандал. Оденат вышел из образа доброжелательного сирийского вельможи, орал и ругался, аки рыбная торговка на Антиохийском рынке.
Не помогло. Черепанов был неумолим. Легат Третьего Киренаикского не рискнул пойти на конфликт — попросту испугался. Тем более, что Черепанов не побрезговал: лично пообщался с командирами когорт, старыми служаками, воевавшими еще при Александре Севере, посулил им призы и прочие преференции… Словом, солдатики легата не поддержали. Когорты ушли.
Не то, чтобы это было очень нужно. По пути к Черепанову должны были присоединиться легионеры Аптуса и пять когорт Шестнадцатого легиона. Но зачем оставлять у себя в тылу ненадежные части, если можно их не оставлять? Шесть когорт Третьего Киренаикского были гарантами благонадежности остальных. Да и воевать в пустыне без конницы — смешно. А ведь конницу и «верблюжатников» Черепанов тоже забрал…
В общем разъяренный Септимий Оденат принялся строчить жалобы в Рим, а Черепанов во главе возросшего войска и здоровенного обоза направился по Великому Шелковому Пути в направлении Евфрата. А впереди, опережая его на десяток миль, двигались дозоры из легких всадников, сканируя местность и следя за тем, чтобы мышь не проскочила в сторону Дура Европос.
Коршунов Генкин план полностью одобрял. Особенно в части предварительной зачистки территории. Его варвары справлялись с этой работой замечательно. Каждому из отрядов были приданы проводники из местного населения, а в остальном, что лес, что поле, что пустыня — технология одинаковая. В пустыне даже проще — видимость лучше.
И пока всё получалось, как задумано. Если к персам и утечет информация о приближении римского войска, то это будет информация исключительно о пяти когортах Шестнадцатого. Пять когорт — тоже немало. Больше двух тысяч клинков. Но две, а не двадцать. Чувствуется разница, верно?
Всё получалось, но Генка тем не менее был обеспокоен. Не персами. Оденатом. И тем, как воспримут его жалобы в Риме. Само собой, победа многое спишет, но по поводу отношения к нему в Палатинском дворце императора, Черепанов не обольщался.
— Знаешь, что меня настораживает? — сказал он Алексею. — То, что мне из Рима не писали чуть ли не год, а теперь вдруг стали требовать бабки.
— Может, о тебе просто забыли? — предположил Коршунов.
— Или, наоборот, помнят. И о том, что моя жена — сестра императора. И о том, что я когда-то служил Максимину…
— Но мы же вовремя переметнулись! — возразил Алексей.
— Что с того? Мы с тобой — варвары. И об этом благородные патриции забывать не собираются. Вот вчера мне об этом как раз Оденат напомнил!