Легион: Возмездие. Освобождение. Земля предков
Шрифт:
– Хорошо дерутся, чертовки! – пробормотал Леха, глядя, как его солдаты с большим трудом выбили амазонок с берега, отвоевав себе сначала лишь небольшой плацдарм.
Ларин, подобно монгольскому хану будущего, наблюдал за сражением с вершины холма на другом берегу.
– Да, бой-бабы, – это опасно, – резюмировал он результаты первой атаки, стоившей ему немалых потерь, – хорошо, что в других армиях таких бойцов не держат.
Утешало только то, что арьергард амазонок полег весь. Попытавшись продолжить преследование, скифы натолкнулись на основной отряд, но были отброшены назад и вернулись к берегу.
– Пусть ждут, пока переправятся основные силы, – ответил адмирал посыльному, прискакавшему с докладом с другого берега, – похоже, с этими чертовками слишком быстро не выйдет. Придется растянуть удовольствие.
Преследование затянулось. Когда его армия переправилась на другой берег, разведчики доложили, что войска хозяйки Еректа, не задерживаясь, уходят в глубь сарматских земель, не оставив даже заградительного отряда.
– Не может быть, – подумал вслух Леха, – не настолько же они глупы, чтобы решить, будто я перестану их преследовать. Что-то тут нечисто, может, Арчой прав?
Но отставать от амазонок он не собирался. Леха уже почуял вкус крови, как собака, вцепившаяся в раненого медведя, и не собирался отказываться от своей добычи. Тем более что Иллур ждал его только с победой, а Ларин даже за Арчоя, можно сказать, поручился. И теперь все зависело только от него самого.
Никаких вестей о том, что их кто-то окружает или заходит в тыл, пока не поступало. Однако уже не так далеко было и до Еректа. Поэтому Леха отдал приказ немедленно устремиться в погоню, догнать и атаковать армию Исилеи. Пленников, по словам разведчиков, везли в голове колонны, на виду у начальства.
В погоне и новой атаке участвовали пятьсот человек. Следующая стычка состоялась в ложбине, по которой проходила дорога, медленно, но верно уходившая в лес. Места для наступления широким фронтом здесь было мало, но скифы все же попытались. За поворотом их встретили лучники градом стрел. Те, кто доскакал, в ярости обрушили на амазонок удары своих копий, а затем в ход пошли мечи.
На этот раз амазонок было больше, они перегородили всю ложбину, а дополнительные отряды лучников, спешившись, засели наверху холмов с обеих сторон.
Драка между тем была жестокой, но недолгой. Остановив скифов на некоторое время и ослабив удар, уничтожив при этом почти две трети отряда, амазонки вновь оттянулись назад и, отбиваясь от наседавших скифов, стали уходить дальше в лес. К вечеру преследование пришлось прекратить, разведчики потеряли сарматов из вида.
– Она словно со мной играет, – решил Леха, узнав об этом. Он сидел у костра со своими сотниками и ел мясо, пребывая в плохом состоянии духа. – Не ввязывается в большое сражение, а словно хочет заманить подальше. Арчой, видно, прав. Да что толку? Пленников все равно нужно отбить.
Он прекратил жевать, обвел взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, своих сотников и приказал:
– С рассветом вы должны разыскать их. Завтра мы устроим этим амазонкам настоящую битву.
А поднявшись, добавил:
– Последнюю. И освободим пленников.
А про себя подумал: «Устал я за ними гоняться, пора и обратно к морю. Иллур заждался. А царь ждать не любит».
Когда первые лучи солнца поднялись над верхушками сосен – открытые степи уже давно остались позади, – скифы были уже давно в седле. Вся армия устремилась в погоню. Ларин отдал приказ сначала выследить сарматских воительниц и немедленно доложить. На этот раз атаковать он решил сам.
К его удивлению, сарматы нашлись быстро. Их лагерь стоял на другом берегу небольшой реки, и, воительницы, хорошо отдохнув ночью, только собирались покидать его. Узнав об этом, Ларин пришел в ярость.
– Так они даже не стремились уйти подальше? – только и смог вымолвить изумленный адмирал и добавил, обращаясь уже только к одному ему известному собеседнику: – Значит, хочешь показать, что не боишься меня? Что ты все еще тут хозяйка, в своем чертовом Еректе.
Он выхватил акинак, сжав его рукоять, искусно украшенную золотым орнаментом, и дернул поводья коня.
– Можно по лесу обойти лагерь и ударить в голову колонны? – в раздражении спросил он у разведчика, гарцевавшего на коне перед ним.
– Будет сложно подойти незамеченными, – ответил разведчик, – лагерь охраняется разъездами со всех сторон.
– Ничего, мы попытаемся, – отмахнулся адмирал, – показывай дорогу.
А обернувшись назад, крикнул:
– Инисмей, бери своих людей. Со мной пойдет три сотни всадников. Уркун, остальные под твоей командой ударят прямо по дороге. Начинай прямо сейчас. И пусть твой удар будет таким сильным, что они позабудут обо всем.
Уркун быстро кивнул, подтвердив приказ. А Леха, увлекая за собой большой отряд всадников, растворился в лесу. Разведчики вывели их сначала на берег ручья, который впадал в небольшую речку, пробрались вдоль него примерно с полкилометра и лишь затем оказались у брода. Здесь Ларин переправился на другой берег, стараясь не поднимать лишнего шума и озираясь по сторонам. Все прошло тихо, ни одна ветка не шелохнулась, но Леха отдавал себе отчет, что на этой земле у всех деревьев есть глаза и уши. Вряд ли ему удастся полностью скрыть передвижение трех сотен всадников, скорее бравый адмирал надеялся на атаку Уркуна, которая отвлечет на себя все внимание. И она не заставила себя долго ждать.
Где-то далеко справа послышался топот копыт множества коней, а вслед за этим крики и звон оружия.
– Началось, – выдохнул Ларин, поднимая коня по заросшему деревьями склону, – ну теперь держись, любовь моя. Скоро я приду к тебе на свидание.
Они благополучно поднялись по склону и, никем не замеченные, углубились в лес, двигаясь вдоль дороги. Когда звуки сражения остались далеко позади, разведчики, наконец, свернули направо, взяв курс на лагерь. По прикидкам Ларина, они уже должны были обойти его и теперь приближались к тому месту, где могли повстречать сарматских воительниц, спешно покидавших свое стойбище. Леха очень надеялся, что Исилея, узнав о нападении, первой покинет его вместе с пленниками, и жаждал быть на дороге еще до того, как она там окажется.