Легионер из будущего. Перейти Рубикон!
Шрифт:
С огромным облегчением сбросив со своих плеч оружие и поклажу, я хотел было сесть под деревом и отдохнуть, но прозвучал сигнал трубы «начать разбивку лагеря». Мне пришлось взяться за лопату, чтобы точно по разметке в виде колышков копать лагерный ров и насыпать рядом земляной вал. Рядом со мной в поте лица трудились прочие легионеры, новички и ветераны. В этом деле все были равны.
Устройством военного стана заведовал лагерный префект. Этот военачальник с группой своих землемеров двигался далеко впереди вместе с конными дозорными. Подыскав подходящее место для лагеря, префект и его люди производили разметку будущего стана с помощью громы, специального приспособления в
Закончив копать ров и ставя деревянный каркас для палатки, я не удержался и сердито бросил декану Авлу Сикулу:
– Помнится, ты говорил мне, что воины из первого манипула первой когорты не участвуют в лагерных работах. Чего же мы тогда горбатимся наравне со всеми, а?
– Ты плохо слушал меня, сынок, – проворчал в ответ Авл Сикул. – Я говорил тебе, что все наши привилегии действуют только в мирное время.
Уже совсем стемнело, когда, наконец, сварилась каша в котле, висевшем над костром. Дрова были сыроватые, поэтому пламя то и дело гасло. Свой кусок хлеба, луковицу и горсть бобов я съел еще до закипания воды в котле, поэтому с кашей управился быстрее всех. Облизав ложку, я стал раскладывать постель в палатке, но Авл Сикул велел мне заступать в дозор.
– Извини, сынок, но по жребию вторая стража выпала нашему десятку, – жуя кашу с хлебом, проговорил декан. – Ты молодой, сил у тебя побольше, чем у нас, стариков.
Заметив ухмылки приятелей Авла Сикула, сидящих вокруг чадящего костра с котелками и ложками в руках, я хотел выругаться, но сдержал себя. Набросив на плечи плащ, надев шлем, взяв оружие и щит, я зашагал к преторию. Мне предстояло нести караул у шатра легата Цицерона.
Сильная усталость буквально валила меня с ног; чтобы стоять прямо и не шататься, я воткнул в землю копье и оперся на него. Тяжелый щит я поставил рядом, прислонив к своему левому боку. Глаза слипались; чтобы не клевать носом, я задрал голову и стал разглядывать вечернее холодное небо и плывущие по нему облака. Мысли путались в моей голове. Вернее, желание лечь и заснуть вытеснило все мысли из моей головы.
Из шатра доносились громкие голоса военачальников, среди которых выделялся уверенно-спокойный голос легата Цицерона. Там шел военный совет. Кто-то из военных трибунов говорил, что войску следует дать передышку после стремительного броска. Против этого решительно возражал Квинт Цицерон, горевший желанием завтра же идти на штурм Камбодунума.
«Ах ты, слон ушастый! – злился я на легата Цицерона. – Ты всю дорогу верхом на коне ехал, а мы пешком топали с грузом на плечах! Потом рвы копали, частокол ставили, палатки разбивали, хворост из леса носили, за водой к озеру ходили. Теперь вот в карауле стоять надо, твою мать!»
Вскоре совет закончился, военачальники стали расходиться по своим палаткам.
Рядом со мной остановился Цинна. Окинув меня внимательным взглядом, Цинна не промолвил ни слова и удалился. Через несколько минут ко мне подошел молодой слуга Цинны и сказал, что ему велено отстоять на посту вместо меня. Слуга добавил также, что Цинна ожидает меня в своем шатре.
Этот
Столица винделиков была обнесена прочной, довольно высокой стеной. Основание этой стены на высоту человеческого роста было сложено из больших камней. Выше стена была возведена из бревен, уложенных в виде клетей, плотно пригнанных друг к другу. Как мне сказали знающие люди, внутрь этих клетей были насыпаны камни вперемежку с песком. Сверху на бревенчатые клети были настелены толстые доски. На этом настиле разместились галльские воины, укрытые с внешней стороны дубовым частоколом.
Римские когорты пошли на приступ крепостной стены Камбодунума ранним утром, используя длинные лестницы. Сколачиванием этих лестниц почти всю ночь занимались фабры, так в римском войске назывались саперы.
Несмотря на храброе сопротивление галлов, римляне ворвались в Камбодунум с первого же штурма. На городских улицах стычек почти не было, так как галльские мужчины дружно бежали из города через другие ворота, обращенные на север, в сторону Альп.
Меня удивило, что галлы так поспешно укрылись в горах, бросив в городе своих женщин и детей.
– Это обычная уловка галлов, – с презрительной усмешкой сказал мне Тит Пулион. – Сейчас жены галлов начнут спаивать наших легионеров вином, станут бесстыдно обнажать свои груди и бедра. И это все для того, чтобы наше войско задержалось в этом городе, перепилось и утратило бдительность. Ночью галлы вернутся сюда, дабы перерезать пьяных римлян.
Сказанное Титом Пулионом в точности подтвердилось. Галльские женщины действительно вели себя бесстыдно, завлекая римских воинов в свои каменные жилища, крытые соломой. Там уже наготове стояли бочки с пивом и кувшины с вином.
Однако легат Цицерон и другие римские военачальники не поддались на хитрость галлов. Разрушив большой участок городской стены, римляне оставили Камбодунум. Путь десятого легиона лежал к лесистым отрогам Альпийских гор, где затаилось мятежное галльское войско.
Легат Цицерон хотел взять другой город винделиков – Бригантий. Поскольку в Камбодунуме римляне не обнаружили никаких богатств, значит, галльская знать укрыла свои сокровища в Бригантии, так полагал Квинт Цицерон.
Совершив один дневной переход, римское войско разбило стан в живописной долине, окрашенной желто-багровым разноцветьем листвы осеннего леса. Рядом вздымались склоны горной гряды с голыми бирюзово-бурыми вершинами из кремня и порфира.
Вечером, сидя у костра, я слушал воспоминания Авла Сикула, которому довелось воевать со здешними галлами еще девять лет тому назад. Тогда римляне не без труда покорили винделиков и ретов, но сильнее всего воины Цезаря намучились с салассами и ликаттиями, которые отличались неимоверной жестокостью.
– При взятии какой-нибудь римской колонии салассы имели привычку вырезать поголовно все мужское население, а женщин они обращали в рабство, – рассказывал Авл Сикул. – Впрочем, беременных женщин, имеющих во чреве плод мужского пола, салассы тоже убивали.
– Как же варвары определяли пол еще не родившихся младенцев? – спросил я.
– Удивительно, но знахари и колдуны салассов безошибочно могут указать пол еще не родившегося плода на любом месяце беременности женщины, – ответил Авл Сикул.