Легионер. Дорога в Помпеи – 2
Шрифт:
Я наблюдал за развернувшимся спорам по готовности Сицилии вступить в сражение за власть, и что можно сделать, чтобы усилить позиции. Я — пришлый, мне эти мелкие детали были неизвестны, а при необходимости, я смогу подкорректировать ситуацию.
— Да надо усилить продовольственную блокаду, и… — яро предлагал один из мужиков.
— Так Сулла отменил хлебные раздачи! — тут же парировал идею другой. — Это не сыграет роли! Он просто привяжет отмену раздач к нашей блокаде, и мы же и отвернем от себя народ!
— Да, и не сможем законно забрать власть, потому что так не будем отличаться от проклятого
— А еще море недолго продержиться под контролем пиратов… — аккуратно влез я, предлагая подумать над другой проблемой. — Потому что Помпей построит флот. Это очевидно.
Снова за столом воцарилась тишина. А я переводил взгляд с одного на другого, пытаясь уловить, поняли ли они, о чем я говорю?
— Это просто бред, — первым, как я и думал, отреагировал «Фома неверующий». И снова в своем стиле. Я еле-еле удержался от ухмылки, понимая, что сейчас любой намек на улыбку вызовет ярость и взрыв, а нам, наоборот, нужно единство.
— Бред или не бред, но про назначение Помпея вы тоже не верили всего несколько часов назад, — мягко проговорил Марк, пытаясь успокоить собеседника и напомнить, что мои идеи могут быть пророческими. Кстати, интересная идея, обдумаю ее позже.
— Но что тогда делать? На Сицилии неполный легион, этого явно не хватит для войны!
— И командующих взять просто неоткуда!
— Какие у тебя есть мысли? — внезапно спросил у меня Вейентон, с бесячей меня «отеческой» улыбкой. Я ему тут войну планирую, чтобы выиграть, предсказываю великие вещи с легкостью, а он меня за юнца считает?
— Наша сила в единстве, и только с ней мы сможем победить, — начал я, решив не заикаться про цезаревское «Разделяй и властвуй», что выводило к «Мы едины — мы непобедимы». Да и вообще стоит поменьше употреблять пословиц и поговорок, я до сих пор помнил, как на меня посмотрел старый раб, когда я на автомате высказал «флаг тебе в руки».
— Что ты имеешь ввиду? — поддержал меня Паримед, который до этого момента после своего рассказа сидел молча и только слушал. И это первый раз, когда он посмотрел на меня прямо.
— Нам нужно забыть о разногласиях, и собрать всех марийцев. Позвать Квинта Сертория в качестве командующего…
— Но он не пойдет! — я только прикрыл глаза на выкрик «Фомы», но не дал себя сбить с толку и продолжил.
— Смотря как его позвать. Если умному человеку объяснить расклад, он сам поймет, что Помпей доберется до него едва ли не в первую очередь.
— Хорошо, пусть так. Но даже с его легионом у нас не хватит людей, — высказал мысль другой патриций.
— Поэтому надо пригласить Азиатского. У Помпея два легиона перебежчиков, которые воюют не за идею, а за деньги. И они могут вернуться обратно, — продолжил я свою речь, почему-то ощущая в этот момент, что разговариваю не с взрослыми мужами, имеющими огромный опыт в интригах, а с малыми детьми. Или это привычка быстро обрабатывать большее количество информации, чем было в Древнем мире?
— Думаю, этого будет вполне достаточно, чтобы продержать Сицилию подальше от Суллы… Однако для похода на Рим — уже нет, — без возражений, просто проговаривая мысли вслух, отметил Марк Вейентон, и через секунду быстро посмотрел на меня, ожидая решения и этого вопроса. И я не подвел,
— У нас есть люди. Достаточно для того, чтобы победить в этой войне, — я взял паузу, предлагая им самим подумать, где у них под носом есть десятки тысяч, если не больше, почти готовых воинов, которым не дорога своя жизнь. В ответ на меня смотрели несколько непонимающих пар глаз.
— Если собрать рабов, пообещать им гражданство и землю, столько, сколько они смогут освоить, то у нас будет огромное войско, готовое драться голыми руками за саму возможность быть свободным.
Я развел руками, ожидая реакции. Но даже «Фома» застыл, не возражая. Мужи разлили вино по чашам, пригубили, обдумывая такой внезапный ход, и я не заставлял из поторопиться. Вот сейчас ломалась картина мира всех. Сложно представить, что «говорящий инструмент» может быть «свободным человеком». Ну, для меня, разумеется, все наоборот, сложно представить, что человек — бессловесная скотина без права голоса, но… Время и общество влияет, да. Поэтому не торопил, и просто ждал, не прикасаясь к вину, в котором утопли не все тараканы.
— Допустим… Только допустим… — наконец, протянул Марк Вейентон, совсем другими глазами посмотрев на меня. — Но где взять столько земли? Мы не можем просто обещать то, что не можем выполнить, это бесчестно…
Интересная постановка вопроса, но что за ней? «Не можем обманывать людей, потому что рабы стали людьми», или «Мы не можем обманывать, потому что МЫ — сама честность и правда»? Я только пожал плечами.
— У ветеранов Суллы, так же, как он делает сейчас. По закону.
И да, мне очень «понравилась» эта схема с юридической точки зрения. Объявляешь одного НЕ гражданином Рима, и все, до свидания, твое имущество теперь мое. Нужно только подписать табличку пяти людям, и все. Так почему нельзя использовать эту схему против самого Суллы, тем более он ее придумал основываясь на терроре… Мария. Вот это — как минимум честно, на мой взгляд. Врага его же оружием, все дела…
— Но это бесчестно! — о, а вот и «здоровая» реакция «Фомы», на что я тяжело вздохнул, решив не встревать в разгоревшийся спор. Кто-то говорил свои доводы «За», кто-то упорствовал на «Против», но я знал, что сказал все необходимое. Я предложил действующий план, который в большинстве процентов приведет к победе, а остальное — те самые частности, которые я отдавал присутствующим.
— Хватит! — Паримед ударил ладонью по столу, привлекая внимание спорщиков, и встал на ноги. — Повелитель поддержит это решение. Я сказал. А значит будет так.
Мне было бы недостаточно этого для решения конфликта, но, видимо, присутствующие знали, кто этот таинственный повелитель грека, поэтому спор был закончен сразу же.
Мужчины единогласно приняли решение действовать с завтрашнего дня по моему плану, что подтвердили, чокнувшись чашами все вместе. И мне пришлось присоединиться, и даже сделать один ритуальный глоток…
Глава 7
Спор за столом мгновенно остановился, едва грек утвердил мнение своего господина. Видимо, этот господин был неизвестен действительно только мне, впрочем, как и личности сидящих за столом.