Легионер. Книга 2
Шрифт:
Рябой внимательно посмотрел на меня, понял, что я не шучу, и тоже нахлобучил свой шлем. Так, один за другим, поглядывая то на Быка, то на меня, остальные солдаты центурии тоже скинули капюшоны, надели шлемы и принялись расчехлять щиты.
Тут же появился совсем молоденький трибун-латиклав из штабных.
— В чем дело, солдаты? С кем вы собираетесь сражаться? Кто дал команду готовиться к бою?
Бык, услышав это, вперевалочку направился к трибуну.
— Никто не давал такой команды, — прогудел он. — Просто некоторым парням из этой облепленной дерьмом толпы еще хочется пожить. В отличие от их командиров, у
— Центурион! Ты знаешь, как это называется?
— Здравый смысл, трибун. Так это называется. Я воюю дольше, чем ты живешь, так что дам тебе один совет: отдай приказ всем остальным приготовиться к бою. Не слушай легатов и тем более Вара. Призывай всех к оружию, трибун. Тогда, быть может, кто-то из нас и уцелеет.
— Все это здорово смахивает на мятеж, центурион. Я доложу легату, что ты нарушил приказ и подбивал меня сделать то же самое. Встретимся с тобой в Ализо, центурион.
— Вот это вряд ли, — спокойно сказал Бык, и не слушая больше гневные окрики офицера развернулся и побрел к голове колонны.
Вскоре прозвучала команда двигаться. Теперь мы шли в полной тишине, которую нарушал только шелест дождя по пожелтевшим листьям, да скрип телег. Лес перестал быть просто недружелюбным. Всей кожей мы чувствовали исходящую от него угрозу. Темную, тяжелую, древнюю, как сам он. Как будто мрачные, кровожадные боги варваров покинули свои жилища и собрались здесь в предвкушении обильной кровавой жертвы.
Мы сжимали побелевшие губы, стискивали до хруста в пальцах древки пилумов, напряженно всматривались в густые заросли, наполовину скрытые пеленой дождя. И молились своим богам, прося у них одного — быстрее выйти из этого проклятого леса.
Пройти нам удалось не больше полумили.
Сначала никто не сообразил, что произошло. Передовые отряды колонны, вдруг остановились. С нашего места не было видно, что там произошло.
Рябой повернулся ко мне и, облизывая пересохшие вдруг губы, хрипло спросил:
— Опять что ли завал?..
И вдруг рухнул в грязь со стрелой в глазнице.
В этот миг со всех сторон раздался леденящий душу вой, и на нас обрушился град камней и дротиков. Мне показалось, что это воют и стреляют сами деревья.
В первые же секунды рядом со мной упало человек пять. Остальные метались из стороны в сторону, прикрывшись щитами и затравленно озираясь, пытаясь увидеть врага. Но снаряды летели отовсюду, не было никакой возможности определить, откуда прилетит очередная стрела. То тут, то там вражеский дротик находил свою цель и пронзенный насквозь солдат, захлебываясь кровью, валился на землю.
В вой и рев вплелись вопли раненых, беспорядочные команды, крики ужаса, женский визг и ржание перепуганных мулов. Это был самый настоящий хаос. Избиение растерянной беззащитной толпы. По колонне словно ходила огромная коса, выкашивая целые ряды.
Нас расстреливали с очень близкого расстояния, поэтому от доспехов пользы было немного. А щит… Щит полезен, когда ты знаешь, где враг и можешь повернуться к нему лицом.
Нас застали врасплох, мы были измучены маршем, растеряны и не готовы к сражению. Но все же мы были вымуштрованными винтиками огромной отлично отлаженной машины под названием «легион». Мы были опытными, отлично обученными и спаянными железной дисциплиной профессиональными солдатами. И если варвары думали,
— Спина к спине! Спина к спине! — рев Быка перекрыл на мгновение какофонию боя, если это можно было назвать боем.
За ним клич подхватили другие командиры. Бестолковые метания прекратились. Быстро и слаженно, будто и не было этих мгновений паники, мы занимали свои места в строю, не разбираясь, где своя центурия или когорта, а просто вставая под ближайший значок. Сходящих с ума гражданских, пинками и затрещинами загоняли в середину строя.
Встав спина к спине, закрывшись щитами и ощетинившись пилумами, мы приготовились отразить атаку. И она не заставила себя ждать. Неподвижный до этого момента лес ожил. Со склонов на нас ринулись орды германцев.
Огромные, волосатые, полуголые, раскрашенные синей и зеленой краской, обезумевшие, визжащие, вопящие, орущие они летели на нас и казалось ничто не сможет остановить их напор.
— Пилумы!
Сотни дротиков метнулись навстречу этой живой стене, пробивая в ней бреши. Но германцы даже не обратили на это внимания. Мы взялись за мечи…
Они врезались в наш строй тяжелым тараном. Будь на нашем месте менее опытные солдаты, бой закончился бы после первой сшибки. Никто из варваров и не помышлял о защите. Все они визжа лезли вперед, пытаясь любой ценой добраться до врага. Получив удар мечом под ребра, они норовили в последнюю секунду жизни ухватиться за щит легионера и повисали на нем, открывая дорогу копью своего товарища. Если кто-то оставался безоружным, он продолжал сражаться голыми руками, а некоторые пускали в ход и зубы.
Они бросались на нас, как свора взбесившихся псов. Раз за разом, не считаясь с потерями, не замечая ран.
Правда, варвары все же остаются варварами. Среди них большинство думало не столько о сражении, сколько о добыче. Стремясь прорваться к обозу, они даже не пытались действовать организованно. Увидев брешь в нашем строю, они кидались туда, забыв всякую осторожность, и падали под нашими мечами.
В общем-то, это нас и спасло. Знай они хоть что-нибудь о дисциплине, нам пришлось бы совсем туго. А так после получасового ожесточенного боя, нам все же удалось отбросить их. Крича ругательства, они растворились в лесу, оставив своих павших и раненых на поле боя.
Преследовать их мы не стали. Отступление могло оказаться ловушкой. Да и обоз нельзя было оставлять. Поэтому едва последний германец скрылся, трубы сыграли отбой.
Раненых варваров мы добивали с остервенением, давая выход пережитому страху и отчаянию. Вероломство должно быть сурово наказано.
После того как последний варвар перестал биться в предсмертной агонии, настало время считать наши потери. Они оказались огромными. Как выяснилось, более или менее удачно отбились от германцев те когорты, которые были в начале колонны. Арьергард тоже пострадал не особенно сильно, там были опытные бойцы, не отягощенные обозом. А вот вся середина оказалась попросту раздавленной натиском варваров. К тому же именно в том месте по одну сторону дороги были лесистые холмы, а по другую — заболоченная низина. Германцам удалось сбросить наших в это болото, где тяжеловооруженная пехота была бессильна против легких подвижных варваров. Там-то и было настоящее избиение. А мне казалось, что именно на нашем участке дела были плохи.