Легионер. Книга 2

Ривера Луис

— Помолчи, декан. Сначала ума наберись, а уж потом рассуждай. Ты этих баб видел? Да любая из них за радость сочтет тебе глотку перерезать или в спину вилы воткнуть. А варварские щенки еще в колыбели римлян ненавидят. Они враги, а врагов надо убивать. Тебе за это деньги платят.

— Врагов — да. Но не детей.

Вместо ответа Бык приспустил с плеча тунику и повернулся ко мне спиной. Чуть ниже шеи белел длинный рваный шрам, от позвоночника он косо спускался к левому боку и исчезал под одеждой.

— Видишь?

— Вижу.

— Это единственный шрам на спине, — проговорил Бык, поправляя тунику. — Я никому его не показываю. Для тебя сделал исключение. Знаешь, почему?

— Нет, центурион.

— Потому

что ты туп, как самый настоящий мул. Я начинал свою службу здесь же, в Паннонии. В консульство Африкана Фабия и Юлла Антония, когда мы впервые пришли на эти земли с оружием в руках. Эту отметину, — Бык ткнул большим пальцем себе за спину, — я получил не в сражении. Мы тогда вошли в какую-то деревеньку. У нас был строгий приказ — не трогать мирных жителей… И мы действительно вели себя мирно. Я даже угостил одного мальчишку лепешкой… Ему было лет семь. Он выглядел так, будто не ел несколько дней и с жадностью набросился на черствую солдатскую лепешку. Я был тогда чуть постарше тебя. И так же наивен. Поумилявшись этому маленькому голодному сиротке, я собрался идти и повернулся к нему спиной. Сам догадаешься, что он сделал?.. Этот малолетний ублюдок выхватил непонятно откуда меч и попытался снести мне башку. В благодарность за то, что я не дал ему помереть с голоду. Вот так-то… А ты говоришь, дети. Впрочем, я не за этим тебя позвал. Я перехожу в центурионы второй когорты. Еду в Германию, в семнадцатый легион. Ты отправишься со мной. Мне там понадобятся смышленые парни.

— А как же мой десяток?

— Выберут себе нового декана.

— Но я…

— Да что с тобой, декан?! — взревел Бык, который никогда не отличался терпением. — Тут тебе не кабак, чтобы языком чесать. Не понятен приказ? Так я мигом разъясню! Возьмем этот городишко, передохнем несколько дней, и собираемся в дорогу, понял меня?

— Так точно, центурион!

— То-то же… И смотри, не вляпайся завтра в какое-нибудь дерьмо. Ты мне нужен целым. Все, свободен. Готовь людей.

Из палатки я вышел с тяжелым сердцем. Такого поворота событий я не ожидал. Расставаться со своими ребятами мне ох как не хотелось. Два года они были моей семьей. Два года мы делили одну палатку, ели из одного котла, стояли щит к щиту в строю… На каждого из них я мог положиться, как на самого себя. И вот на тебе! Конечно, я знал, что разлуки в солдатской жизни неизбежны. Но все получилось слишком неожиданно.

И потом, до сих пор у меня не было уверенности в том, что Оппий Вар погиб. Да, конечно, скорее всего, так оно и было. Но пока у меня оставалась хоть капля сомнений, я хотел быть здесь, поблизости от того места, где он исчез. Теперь все пропало. До Германии не одна неделя пути. Вряд ли в такую глушь доходят слухи о том, что происходит здесь. Если найдется какой-то след, ведущий к Вару, как я об этом узнаю?

Нет, ехать с Быком я не хотел. Мелькнула даже гнусная мысль продырявить себе руку или ногу во время штурма, чтобы угодить в госпиталь. Но я быстро прогнал ее. Не хватало еще уподобляться Крысе. В который уже раз я вспомнил слова старого грека о долге. Он как в воду глядел… Все знал наперед. Жаль только не сказал ничего о том, как выйти из такого положения.

Ребятам я решил пока ничего не говорить. Нечего им перед боем забивать голову всякой ерундой. К тому же, после штурма многое могло измениться. Мы уже давно отучились загадывать что-то на будущее. Война быстро приучает думать только о сегодняшнем дне.

Но я даже не подозревал, насколько был прав, когда думал, что завтрашний день может преподнести сюрприз. Да еще какой…

Глава 3

— Быстрее, быстрее, третья когорта! Не растягиваться, держать строй! Быстрее!

Тяжело

пыхтя, мы спешили по направлению ко рву, где кипел бой. Атака передней линии захлебнулась около бреши. Легкая пехота не смогла пробить оборону, и была оттеснена назад. В дело бросили нас. Пять когорт скорым шагом, бряцая оружием, спешили к месту схватки. У наших дела были плохи. Повстанцы дрались, как безумные. Со стен ливнем сыпались стрелы и камни, не щадя ни своих, ни чужих.

— Шире шаг! Пилумы приготовить! Бегом, бегом, бегом!

Не добегая двадцати шагов до мятежников, мы забросали их ряды дротиками и взялись за мечи. На флангах вспомогательные части вели упорную перестрелку, но в рукопашную переходить не спешили. Видно ждали, когда мы сделаем всю работу.

И конечно, мы ее сделали. Мятежники не выдержали и первого натиска легионных когорт. Одним сокрушительным ударом мы отбросили их обратно к стене, захватив плацдарм на закопанном участке рва. Но занять его оказалось намного проще, чем удерживать. Четыре когорты оказались запертыми на крошечном пятачке, где и двум-то когортам было бы тесно. Мятежники чуть ли телами затыкали брешь, а со стен нескончаемым потоком лились горячее масло и кипяток, градом летели дротики и камни. Почти все наши «черепахи», которые вспомогательная пехота смогла перетащить через ров, были разрушены, так что укрыться можно было только за щитами.

— Лестницы, лестницы давайте!

— Башни подводите ближе!

— Первая центурия, «черепаху»!

Стоящему рядом со мной Самниту камень угодил прямо в голову. Из-под шлема брызнула кровь, и Самнит, хрюкнув, тяжело осел.

— Оттащите его назад! — заорал я.

Кто-то схватил тело Самнита за ворот кольчуги и, прикрывая щитом поволок к задним шеренгам.

Подтащили лестницы. Смельчаки начали карабкаться по ним наверх. Но мятежников на стенах было слишком много, они тут же отталкивали лестницы, сбрасывая штурмующих на головы толпящихся внизу солдат.

— Да где же эти башни?!

— Щиты плотнее! Щиты плотнее!

Еще один солдат рухнул со стрелой в горле. Оттащить его возможности уже не было, пришлось топтаться на нем, чтобы закрыть брешь в стене щитов. Соседней центурии повезло меньше. Десяток солдат вспыхнули, как факелы, когда несколько горящих стрел угодили в облитые маслом щиты. От их воплей кровь застыла в жилах. «Черепаха» сразу развалилась и вражеские стрелки не замедлили этим воспользоваться.

Наконец, башням удалось очистить небольшой участок стены он защитников. Тут же были приставлены несколько лестниц, и желающие заполучить золотой венок поползли, прикрываясь щитами наверх. Тем временем сопротивление мятежников, закрывавших брешь, чуть-чуть ослабло. Совсем немного. Но достаточно для того, чтобы сражающиеся в первых рядах легионеры воспрянули духом и усилили натиск. Задние ряды криками и бряцанием оружия как могли поддержали атакующих.

Нам нужно было любой ценой уйти с этого простреливаемого отовсюду пятачка. Здесь мы не могли развернуть ряды и воспользоваться численным преимуществом. Все, на что мы были способны — стоять, прикрывшись стеной щитов и грязно ругаться из-за собственного бессилья. Прорваться в брешь, хлынуть бурной горной рекой внутрь крепости, рассредоточиться — и тогда нас ничто не смогло бы удержать.

Но это понимали не только мы, но и повстанцы. И дрались они отчаянно. Нас снова потеснили. Передние шеренги шаг за шагом начали отходить, а задние ряды продолжали напирать, в полной уверенности, что все идет не так уж плохо. Началась давка. Ни о каком строе и речи быть не могло. Мы пихались, лягались, молясь богам, чтобы не упасть и не оказаться раздавленным своими же товарищами. О том, что происходит в этот момент впереди, лучше было не думать.