Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе
Шрифт:
На рассвете мы явились в арабский дуар.Набросились на селение, как акулы на добычу. Согнали всех жителей, обыскали их и допросили. Тех, у кого не было удостоверения личности, взяли с собой для ее выяснения. Прошлись по всем мехтам,залезая ножом в каждую щель в поисках тайников. Арабы часто устраивают их в стенах и прячут там оружие. Но при обыске надо соблюдать осторожность, потому что нередко тайники бывают заминированы.
В этом селении мы не нашли ничего интересного, и вертолеты перебросили нас в другое место, где 4-я рота обнаружила пещеры. Исследовать их предложили добровольцам. Я, как опытный спелеолог, вызвался, но оказалось, что трое уже отправились на разведку, так что
В данном районе находился генерал регулярной армии. Он тут же прилетел к нам на вертолете. Поздравив трех добровольцев, он не сходя с места представил их к награждению крестом «За военные заслуги». Жаль, что я чуть опоздал и что этого генерала не было тогда, когда я лазил в пещеру в одиночку.
Вечером вернулись в лагерь и с удовольствием легли в спальные мешки. Тот, кто ночевал морозной ночью в горах Орес, никогда этого не забудет. Стоит солнцу скрыться за горой, и температура падает, как пущенный с высоты камень, а ты начинаешь трястись от холода.
К нам приехал священник, в одной из палаток была устроена служба. Это случается крайне редко, и я решил пойти. Служба была очень хорошая, прекрасный священник молился с глубокой проникновенностью. Когда святой отец читает проповедь шестерым прихожанам так, будто их несколько сотен, это доходит до глубины души.
Это было не пасхальное воскресенье, а нечто невообразимое. Началось оно по той же осточертевшей нам схеме, что и все остальные дни. В 4.00 подъем — и в горы. К обеду прошли пятнадцать миль. Предполагалось, что на этом все закончится, и в ожидании машин мы допили имевшуюся у нас воду. Но машины не пришли. Вместо этого вдруг прозвучала тревожная команда приготовиться к элипортажу(переброске на вертолетах). Нас разделили на группы, и мы стали ждать вертолетов. Прошел слух, что рота «красных беретов», то есть парашютистов регулярных войск, попала в засаду в одном из ущельев. Через несколько минут в небе зажужжали вертолеты, и нас быстренько перекинули к эпицентру событий. Сначала нас держали в резерве у входа в ущелье, где происходило сражение. Где-то в другом конце ущелья работали пулеметы, их грохот и здесь был оглушительным.
Нам предложили прикончить имевшиеся у нас съестные запасы, поскольку другого момента для этого в ближайшее время не предвиделось. Мы с легионером Греко из 4-го отделения сидели на пригорке с банкой сардин и наблюдали за отчаянными попытками нашей 2-й роты вытащить убитых и раненых солдат регулярной армии из ловушки, в которую они угодили. С одной стороны ущелья возвышалась отвесная стена с разломами и пещерами, в которых засели феллахи,поливая смертоносным перекрестным огнем как 2-ю роту, окопавшуюся на противоположной стороне, так и парней, застрявших на дне ущелья.
Неожиданно какой-то пулеметчик угостил очередью и нас с Греко — вокруг засвистели пули, вздымая облачка пыли. Мы в панике бросились на землю, стараясь зарыться в нее, спрятаться хоть за какой-нибудь стебелек травы. Ни одна из пуль не попала в нас, и, когда обстрел на секунду прекратился, мы кубарем скатились с пригорка и спрятались за скалой. Это был запоминающийся момент — еще бы чуть-чуть… Черчилль как-то сказал: «Ничто так не взбадривает, как пуля, пролетевшая мимо тебя». Но прятались в укрытии мы недолго — спустя несколько минут нас подняли, и мы, теперь уже с осторожностью, стали развертываться цепью на гребне холма, с которого было хорошо видно все происходящее. Перед этим нам встретились измотанные и потрепанные раненые солдаты регулярных войск, радовавшиеся тому, что им удалось выбраться из этой мясорубки. Нас мучила жажда, и мы попросили у них воды, но они отказали нам. Вот людская благодарность!
Выйдя на позицию, мы взяли под прицел занятую арабами сторону ущелья и палили по ней, пока пальцы не заболели. Из-за дыма трудно было разглядеть, где именно арабы прячутся, так что стреляли мы больше наугад. Стоило нам открыть стрельбу, как на нас обрушился ответный пулеметный огонь. От него сразу же пострадал 4-й взвод, перебегавший по открытому участку местности. В считаные секунды они потеряли семь человек. Шум вокруг стоял невообразимый: непрерывное стрекотание пулеметов, крики командиров, вопли и стоны раненых, к которым тут же кидались санитары с морфием и перевязочными средствами.
Перестрелка продолжалась весь день. Стволы винтовок готовы были расплавиться, пулеметы «стен» шипели. Нам в помощь подбросили два пикирующих бомбардировщика. Они осыпали позиции арабов ракетами и полили напалмом, но без толку: те сражались по-прежнему. Вертолеты непрерывно обстреливали их из пулеметов, но тоже без особого успеха. Вся арабская сторона ущелья превратилась в пылающий ад, и трудно было представить, как там можно уцелеть. Но арабам это каким-то образом удавалось, и в ответ на сыпавшиеся на них бомбы они лишь усиливали пулеметный огонь.
Наступила ночь, а сражение не прекращалось. Над нами кружили самолеты «норд-норатлас», сбрасывая осветительные ракеты. Мы смертельно устали после проделанного накануне марша, умирали от жажды и, кажется, готовы были есть траву, но и арабы должны были испытывать то же самое.
Наши войска полностью окружили ущелье; около полуночи вертолеты доставили нам новые боеприпасы, но, конечно, ни грамма еды. Стрельба прекратилась лишь в три часа ночи, вскоре после того, как один из вертолетов упал в пылающее ущелье. То ли арабы подстрелили пилота, то ли в поднимающемся к небу столбе жаркого воздуха образовалась какая-то воронка. Однако самолеты продолжали освещать ущелье ракетами всю ночь, а мы по-прежнему сидели в своих укрытиях и наблюдали. У феллаховбыл однозначный выбор: либо попытаться улизнуть ночью, либо ждать неминуемой смерти с наступлением дня. Поэтому мы, напрягая зрение, старались уловить признаки какого-либо движения на их стороне.
Начало светать, но происходило это мучительно медленно. Мы с Колье по очереди спали. Подозреваю, что он переводил свои часы вперед, чтобы приблизить конец своей смены (у меня часов не было).
Затем мы стали медленно и осторожно перебираться на противоположную сторону ущелья. Никто в нас не стрелял. Среди скал мы обнаружили тела семерых феллахови четыре винтовки. У одного из арабов от лица ничего не осталось — очевидно, его сожгло напалмом, — и голова его превратилась в сплошную черную массу: ее облепили мухи, питавшиеся обнаженной плотью. Кроме семи трупов, не было никого. По всей вероятности, арабы улизнули по узкому карнизу в отвесной скале, который был незаметен с противоположной стороны. Наши потери составили 17 человек убитыми и 46 ранеными. Большинство из них получили ранения в тот момент, когда помогали выбраться из ущелья парашютистам регулярных войск — тем самым, которые отказались поделиться с нами водой и сигаретами. В общем, можно сказать, что феллахивыиграли сражение, а для нас прошедшие сутки были незабываемы. Христос воскр е се! К полудню прилетели вертолеты, на этот раз груженные едой, в том числе даже крашеными яйцами! Насытившись до отвала, мы весь день патрулировали окрестности, высматривая следы беглецов, но не высмотрели ничего.
Вечером мы совершили долгий марш к тому месту, где вчера все началось и где нас должны были подобрать грузовики. Колье по пути свалился без сил, за что получил наряд вне очереди плюс дежурство в ночном карауле в течение двух недель. Я вроде бы наконец освоил искусство маршей на длинные дистанции — сегодняшний, как мне показалось, был гораздо легче или, по крайней мере, не тяжелее всех предыдущих.
В Мак-Магоне нас ждал горячий суп, который все радостно приветствовали. А меня вдобавок ждало письмо от Алистера и веселая открытка от Кристи.