Легко ли стать фотомоделью?
Шрифт:
— А он и есть наполовину волк, — объяснил Хенк. — Завести такого домашнего любимца — вполне в духе моей сестры.
Чудовище подошло к Каролине и подозрительно обнюхало ее, не переставая глухо рычать. Но хвост его уже приветливо вилял из стороны в сторону, так что она рискнула погладить пса.
— Хороший мальчик. Чарли — хороший.
Когда Хенк прошел мимо, пес снова зарычал. Но тот не принял это на свой счет:
— Не обращайте внимания. Чарли кусается, только когда голодный.
— Вы что, хотите напугать меня на всю жизнь, мистер Фаулер?
Хенк ухмыльнулся. Его улыбка была ослепительна.
— А получится, если я попытаюсь?
— Вряд ли. Я собираюсь остаться и заплатить вашей сестре десять тысяч долларов.
— Вы имеете в виду, в обмен на мои фотографии?
— Думаю, это честная сделка.
Хенк поставил оба чемодана на пол и осторожно прислонился плечом к скрипнувшей балке. Он казался слишком большим для этой комнаты. Было видно, что хозяин больше привык к открытым пространствам прерий, чем к тесному маленькому домику. Громко тикали часы с кукушкой. Вдруг Каролина заметила вспышку интереса в голубых глазах Хенка.
— Наверное, есть парни, которые действительно стоят таких денег. Но я-то самый обыкновенный, — сказал он скромно.
— Обыкновенный тоже может быть привлекательным.
— Ненавижу выглядеть глупо.
— Так и не будет.
В его глазах снова сверкнуло веселье.
— Я видел, что за календари вы делаете, мэм. Ничего глупее и представить нельзя.
— Они приносят деньги. Много денег.
— Деньги — еще не самая важная вещь в этом мире.
— Но для вашей сестры они, кажется, очень важны, — напомнила ему Каролина. — Вы позволите себе разочаровать ее только потому, что боитесь выглядеть глупо?
— Но… — Он покачал головой, словно не веря ее словам. — Почему я, мисс Кортезо?
— А почему бы и нет?
— Но во мне нет ничего особенного!
— Вы ошибаетесь.
Каролина едва не открыла ему всю правду. О своих дневных мечтах и ночных фантазиях, которые преследовали ее с тех пор, как ей на глаза попалась его фотография. В Хенке Фаулере было нечто особенное. Что-то, затрагивающее самые глубины души. Может быть, не каждая женщина могла бы увидеть в нем это. Но такая уж у Каролины профессия. Она сумеет превратить его в объект желания для каждой женщины. И они заплатят деньги, чтобы восхищаться Хенком Фаулером. Он красивый мужчина. Сильный, стройный, гибкий.
И еще в его взгляде есть то, чем могут похвастаться не многие мужчины. Магнетизм, ум, чувство юмора и… Боже, Каролина даже не могла точно определить, что еще. Она только знала, что его взгляд заставляет ее чувствовать приятное возбуждение.
— Конкурс и был объявлен только для того, чтобы в конце концов найти вас, — сказала она. — Вы выглядите именно так, как нужно нашему отделу маркетинга.
— Отделу маркетинга? — переспросил он с сомнением. — Вы что, платите людям только за то, что они решают, какие именно картинки пойдут в очередной календарь?
Каролина колебалась, не желая объяснять, что «отдел маркетинга» состоит из нее самой и Берта. Точно так же, как все остальные отделы фирмы «Солнечные календари». Лучше уж промолчать, решила она и продолжила:
— В прошлом наш отдел маркетинга работал очень успешно. Мы выпускаем самые популярные календари в стране. Ну, одни из самых популярных. И вы нужны нам, мистер Фаулер. Нам нужен ковбой, который умеет справляться с лошадью, скакать верхом, стрелять из пистолета…
— Ox, — вздохнул Хенк с облегчением. — А я уж боялся, что мне придется снимать одежду.
— Это тоже не повредит.
Он возмущенно сдвинул брови.
— Да вы хоть знаете, как холодно бывает в этой чертовой дыре… я хотел сказать, в этом благословенном краю? Надо быть полным идиотом, чтобы без рубашки отправиться кататься верхом…
— Но наши календари — это фантазия, мистер Фаулер. Они не копируют реальную жизнь.
— Фантазия, — задумчиво повторил Фаулер.
У него самого сейчас в голове рождалось немало фантазий.
Каролина Кортезо была из тех женщин, которых он старательно избегал большую часть сознательной жизни. Умная, амбициозная и напористая. Возможно, еще и темпераментная. Хенк предпочитал общество женщин красивых, но податливых. Которые легко позволяли ему доминировать в отношениях. Конечно, это иногда бывало утомительно. Но Хенк давно решил, что лучше быть хозяином положения.
Каролина совсем другая. Завязать с ней роман будет так же опасно, как оставить полную коробку с фейерверками и зажженную спичку на одном столе. Так по крайней мере казалось Хенку. Глядя, как она стоит напротив, прямая, подтянутая, он думал не о дальнейших аргументах в споре, а о ней самой. Она сможет причинить ему много вреда, если захочет.
И тут Хенк поймал себя на мысли: а как Каролина поведет себя в постели? Мягче или так же уверенно и резко?
— Мистер Фаулер?
Хенк вернулся к реальности и улыбнулся.
— Извините. Что вы сказали?
С видимым усилием она заставила себя успокоиться.
— Я спросила, согласны ли вы фотографироваться для нашего календаря без одежды.
Хенк был ошеломлен.
— Черт, я еще не согласился фотографироваться в одежде, а вы меня уже раздеваете.
— Но вашей сестре нужны деньги.
Это правда, подумал Хенк и едва не застонал. По какой-то неведомой ему причине Бекки всем сердцем привязалась к отцовскому ранчо. Ей был дорог каждый клочок этой земли. Но теперь от банкротства ферму могло спасти лишь чудо. Несколько лет держались очень низкие цены на говядину. Долгие снежные зимы и дороговизна кормов привели Бекки к разорению. Конечно, Хенк сделает все, чтобы помочь сестре. К несчастью, сейчас у него самого с деньгами туговато. Им нужно именно чудо. И он согласился выступить в роли доброго волшебника. Вот только не подозревал, что ему придется наряжаться ковбоем, а потом еще и снимать свой костюм перед камерой. И эту камеру будет держать красавица с розовыми чувственными губками и огромными голубыми глазами.
— Послушайте, мисс Кортезо, — начал он твердо, — похоже, мне придется согласиться на фотографии. Моя сестра дала вам слово, и я не могу ее подводить. Но вы ни за какие коврижки не вытащите меня из джинсов.
— А из рубашки? — торговалась Каролина.
— Нет.
— Но…
— Еще раз нет. Решение окончательное. — И без того трудно вообразить, что начнется, когда приятели-журналисты увидят его растиражированную физиономию. Но если это будет что-то еще более рискованное, ему не отмыться до конца жизни. — Мне жаль, мисс Кортезо.