Легкое поведение

Эшер Миа

Я порываюсь вступиться за нее, хочу попросить Уолкера успокоиться, но вспышка злости в его глазах вынуждает меня отложить эту затею.

— Приятель, остынь. Она не виновата, что собака на тебя прыгнула, — слышу я голос незнакомца, и он становится моим личным героем.

Не устояв перед искушением сравнить их, я отмечаю, насколько они разные. Уолкер — в безукоризненном черном смокинге, с этими своими голубыми глазами и светлыми волосами — кажется холодным и недосягаемым. Незнакомец — его полная противоположность. Видавший виды черный костюм помят, каштановые

волосы топорщатся на затылке, карие глаза излучают земное тепло.

Он присаживается на корточки и гладит собак, пытаясь их успокоить.

— Все… все… спокойно, — ласково приговаривает он.

Не удостоив его ответом, Уолкер бросает перепуганной насмерть девчонке:

— Научись выполнять свою работу как следует. Для этого, вроде, много ума не надо. — С этими словами он хватает меня за руку и уводит прочь.

— Эй! Необязательно быть таким мудаком! Она же извинилась!

— Уолкер, погоди… так невежливо. Давай ты…

— Просто иди, Блэр.

Я оглядываюсь назад. Незнакомец стоит посреди улицы с широченной улыбкой на лице, вокруг играют собаки. Перестаю слушать тираду Уолкера и улыбаюсь ему в ответ.

Глава 6.

Бросив ключи от своего «Астон-Мартин» швейцару, Уолкер затаскивает меня в лифт, и, как только двери закрываются, выпускает мою руку и отстраненно смотрит перед собой. Но не успеваем мы переступить порог его квартиры, как он поднимает меня за бедра и уносит в спальню.

Он расстегивает брюки и рывком стягивает их вместе с трусами вниз. Его член уже стоит. Раздевать меня он и не думает. Сразу сажает к себе на колени и входит внутрь одним мощным толчком. Его руки на моей голой заднице, он управляет моими движениями, задавая скачке бешеный темп. Я выгибаю спину. Вцепившись в его бедра, смотрю, как его член поршнем ходит во мне, и пьянею от этого эротичного зрелища. Все мои чувства обострены. Я воспринимаю только одно — Уолкера и его мокрый, вонзающийся в меня член. Хочу одного — больше, сильнее. Слышу одно — шлепки плоти о плоть. Он трахает меня жестко, мне больно, но, как и все хорошее в жизни, эта боль граничит с невероятным наслаждением.

— О, фак… Я сейчас кончу… я… сейчас… — стонет Уолкер и напрягается подо мной на пике оргазма.

Кончив, он сразу сталкивает меня с колен; матрас пружинит, когда я падаю на кровать. Потом встает, его член еще твердый, весь в сперме и моей смазке, и уходит в ванную.

Лежа на спине, я смотрю в синеющий вверху потолок, пытаюсь успокоить сердце и привести свои взбаламученные эмоции и мысли в порядок. Столько неожиданных встреч и событий произошло в этот вечер, что я чувствую полнейшее опустошение, и вместе с тем в моих венах толчками бьется какая-то сумасшедшая энергия. После происшествия у музея Уолкер вел себя более чем странно. За всю дорогу до дома он не сказал мне ни слова.

Услышав шум спускаемой в туалете воды, я поворачиваю голову в сторону ванной. Смотрю, как Уолкер выключает свет и идет к кровати во всем своем нагом великолепии. Мои щеки горят, я хочу, чтобы он трахнул меня снова. От воспоминания, как он двигался во мне, вдавливая в мою плоть свои пальцы, меня охватывает беспощадное, болезненное томление. Я хочу еще. Всегда.

— Ты никогда не разочаровываешь, Блэр. Видела, как Артур пялился на тебя? Как он завидовал мне? Охренеть можно. — Уолкер смеется, проводя рукой по своей взъерошенной шевелюре. — Он жутко хотел тебя.

Я встаю, снимаю платье и бросаю его на пол, потом наскоро умываюсь и снова ложусь. Натягиваю до подбородка белую шелковую простыню. Шелк приятно охлаждает мою кожу — разгоряченную, несмотря на то, что внутри меня лед. Уолкер тоже забирается под простыню. Наши ноги переплетаются, я вожу ступней по гладкой коже его голени, и он притягивает меня к себе так близко, что мои груди касаются его торса, а к промежности прижимается его мягкий член.

— Ты поэтому стал совать в меня пальцы? Чтобы он и твои коллеги смотрели? — спрашиваю его небрежно. Холод внутри продолжает распространяться, сковывая меня все сильнее.

— Да нет. Просто только такая, как ты, могла разрешить трогать себя на глазах у кучи народа. — В его тоне слышна улыбка.

— Такая, как я — это какая, Уолкер?

— О, ну ты же понимаешь, что я имею в виду…

— Вообще-то не понимаю. Может, объяснишь?

— Ну… такая дикая и потрясная.

— Ты забыл еще одно слово, Уолкер. Легкая. Со мной легко, — отвечаю я и сама поражаюсь тому, насколько бесстрастно звучит мой голос.

— Блэр, детка… ты же знаешь, я тебя обожаю. Абсолютно все в тебе сводит меня с ума, начиная от твоих потрясных карих глаз и заканчивая…

Я зеваю, от физического и морального истощения меня клонит в сон.

— Уолкер, я очень устала. Давай спать. Мне завтра на работу.

— Возьми выходной и побудь завтра со мной. — Он лениво прикладывается к моим губам. — У вас в штате много хостес, тебя и не хватятся.

— Не могу. Завтра у Ланы экзамен, и я обещала Карлу ее подменить.

— Как скажешь. — Чувствительно ущипнув меня за задницу, Уолкер перекатывается на свою сторону кровати.

Когда я начинаю проваливаться в сон, ко мне возвращается чувство одиночества, мой многолетний спутник и друг, и я ему рада. Оно привычное и успокаивающее. Все мои прежние связи похожи на эту. Игра, секс, игра, секс — и всю дорогу никаких эмоций. Но меня это устраивает. Так лучше. Так меньше риск, что меня обидят.

Моя последняя мысль перед сном о том, что за несколько месяцев, пока мы встречаемся, Уолкер так и не запомнил цвет моих глаз.

***

Утром мы завтракаем на его шикарной кухне. Вокруг черный мрамор и нержавеющая сталь, приятно пахнет свежесваренным кофе. Уолкер выглядит как всегда безупречно, на нем дорогой костюм Tom Ford.

— Да, пока я не забыл… — Он вытягивает из внутреннего кармана пиджака белый конверт. — Вот, держи. Должно хватить, чтобы пару месяцев платить за квартиру.