Легкой поступью безумия
Шрифт:
Я попросила разрешения побыть немного в комнате подруги. Не подозревая обмана среди вороха отлично подделанной искренности, который я вывалила на убитую горем женщину, она не отказала. Мое поведение не дало повода заподозрить меня в нечестности замыслов, а чуть натянутая улыбка… Так мы не о Новогоднем маскараде разговаривали.
Где жы та могла его спрятать, София? Мне удалось выведать, что ищейки уже облазили весь дом сверху донизу, но вдруг везение играет за мою команду? Если бы сотрудники отдела особых поручений знали, чем прижать меня и друга к стенке, то уже сделали бы это. Или… Я не обладаю гениальным умом, логически непогрешимым соображением, поэтому могу ошибаться. Поймать нас с Францем за руку на горячем более соблазнительно для них. Ни одна отговорка не справится с глазами и ушами нескольких свидетелей.
Она не спрятала бы дневник с помощью рэ, подрастает младшенький братик - любитель совать курносый нос в чужие тайны и тоже лер, через пару лет поступит в Синайский университет преобразований. Кровать, шкафы для белья, комод с женскими безделушками… Не то. Грубо и слишком банально. Мой Бог, надеюсь она не закопала его в саду. Эта мысль заставила меня улыбнуться. Я представила, как перекапываю руками газон и безнадежно испорченный маникюр. Плинтус? Тайник под плитками паркета? Ерунда какая-то лезет в голову. Я вышла из комнаты Софии, убедив себя в несуразности поступка. Уподобилась ищейкам.
– Спасибо вам, леди Мариша, для меня это было действительно важно, - поблагодарила я женщину.
– Берегите себя и сына. Я верю, счастье вернется в ваш дом, - она ожидала услышать от меня пожелание удачи. Не трудно исполнить ничтожную прихоть старушки, ей так нужны крохи тепла и доброты, что согреют ее обледеневшее сердце.
– Храни тебя Человек, Алесса, - она обняла меня и расцеловала сухими губами.
– Последняя просьба, где я могу освежиться?
– смыть прилипчивый запах смерти. Пока еще нет тела. Не проложена дорожка черного бархата в гостиную, к гробу на подставке, заваленной любимыми цветами покойной, но душок разложения, иллюзорный, витал в воздухе. Гнетущее ощущение, и рука опять разболелась.
– Конечно, моя дорогая, налево по коридору, там увидишь…
И я увидела. На столике стопку писем, а верхнее, распечатанное, уведомление из почтового отделения датированное сегодняшним днем: они просили забрать вещи Софии, оставленные на хранение. Как я сразу не догадалась! Для вида пошумев водой в умывальной комнате, я вышла и на мысочках прокралась в холл. Одно мгновение потребовалось, чтобы письмо заняло место в рукаве жакета. Простите, но делиться тайнами со всей семьей Терра-Калхатия мне ни к чему.
Покинув дом, я спросила у прохожего адрес ближайшего почтового отделения, туда и направилась. Уведомление обычно выписывались на предъявителя, а моя принадлежность к аристократии придаст веса в глазах служащих. От волнения вспотели руки. Ноги то и дело срывались на бег. Я пропустила отделение, но краем глаза заметила зеленую с золотым вывеску и вернулась.
Служащая внимательно изучив уведомление, отошла от окошка, позвякивая связкой ключей. Отсчитала нужный ящик в длинных рядах стеллажей, открыла его и достала плоский коричневый пакет. Я права! О, Господи, я оказалась права! Ничто не могло обрадовать меня в тот момент больше, чем вид грубой бумаги и толстых веревок, крест накрест опоясывающих сверток. Ну, София, ну, умница! За одно это я готова простить тебе глупую смерть! Получив дневник, а я не сомневалась насчет того, что находится в упаковке, подошла к витрине с открытками и засунула под пояс брюк, прикрыв сверху рубашкой.
Цепкие глаза в витрине с газетами напротив. Вызывающая поза. Скрытая другими людьми в очереди фигура. Мужчина осознал, что я увидела его и опустил глаза. Ищейка! Подавившись на вдохе я закашлялась, бросила взгляд в сторону двери и… Безумие… Громкий крик: "Пожар!" навел в помещении панику. Толпа бросилась на улицу, не разбираясь в ситуации. Я сознательно влилась в общий поток, стремясь слиться с ним, стать единым целым.
На улице река распалась на отдельные разноцветные островки, передавая прохожим страшную весть, взбудоражившую умы, и взбаламутив чувства. Мерзкое любопытство вылезло наружу, заставляя людей настороженно крутить головой по сторонам. Я побежала не оглядываясь. Не пойман - не вор. Поздно проклинать себя за беспечность, дырявую память. Успеть скрыться до того, как ищейка осознает, что его провели.
Поворот направо, два квартала вперед, извиниться перед упавшим на мостовую прохожим, свернуть в проулок, подобрать упавшую шляпку, еще один переулок…
– Стоять, леди!
– я затормозила. Выдрессированная собачка, пресмыкающаяся перед властью.
– Что вы от меня хотите? Почему преследуете?
– бешенство. Вспыхнуло и вылилось загнанным криком.
– Не приближайтесь ко мне! Я буду защищаться!
– в доказательство серьезности намерений я повернула набалдашник трости, освободив лезвие, и выставила ее вперед. Каменная ловушка равнодушно наблюдала за нами…
– Просто отдайте мне то, что взяли в почтовом отделении, и мы расстанемся мирно, - мужчина осторожно приближался по широкой дуге, выставив перед собой руки.
– Я ничего не брала!
– буду стоять на своем до последнего. Нельзя сдаваться в последний момент, у меня есть шансы. Много шансов. Попасть за решетку!
Пинг… в голове перемкнуло… Бесконечный черный туннель. Знакомый. Полет в никуда. Эмоциональное возбуждение схлынуло, а по стене дома поползла первая извилистая трещина.
– Не подходите ко мне. Вы видите до чего довели меня! У меня срыв!
– голос звучал глухо. Я переключилась на рэ-зрение и увидела, как тают печати на фундаменте здание.
– Здесь живут невинные люди. Неужели вы желаете им смерти? Где ваши милость и сострадание к ближним?
– ищейка испугался. Не за людей… Он отступал назад. Что он увидел во мне? Воплощение каких страхов? Или… их отсутствие?
– Зверь вас подери, убирайтесь отсюда и дайте мне успокоиться! Весь квартал пойдет псу под хвост… А мне ничего не будет. Вы же знаете… Мой грех возьмете на свою душу вы! Вы будете виновны!
– злые слезы проложили дорожки на лице. Сжатые на трости пальцы побелели от напряжения.
– Уходите!
– зарычала я, взмахнув тростью.
Не видеть последние капли исчезающей рэ, не слышать шороха каменной крошки, заходящегося в крике ребенка, собачего воя. Не касается меня… Не касается… Крыса пытается утащить мою собственность, так что плохого я делаю… Я защищаю свое!
– Что здесь происходит?! Алесса?!
– сквозь пелену слез я увидела Клеймора. А говорят Человек-Бог перестал отвечать на молитвы людей. Хотя… Я же не взывала…
– Граф, скажите этой мерзкой твари, чтобы оставила меня в покое! Я ничего не сделала!
– я бросилась под защиту любовника: спряталась за его спиной. Ищейка сжал губы и недовольно посмотрел на Людвига.