Лёха
Шрифт:
— Разговорчики в строю — обрезал его лейтенант.
— Холостой выход, получается. Порожний рейс — убыток стране — подначивающим тоном заявил пышноусый.
— Не холостой, а тренировочный — поправил сказавшего нелепицу лейтенант. По его виду было ясно, что он твердо уверен в своей правоте и никому не даст ее поколебать.
Командир генеральским жестом расправил свои и так внушающие уважение усищи и величаво махнул рукой в сторону лагеря. Не солоно хлебавши, партизаны сделали «кругом — марш» и двинулись обратно. Некоторые определенно были огорчены, но Лёхе показалось, что были и те,
Вернулись уже к вечеру, отмахиваясь от нетерпеливых вопросов тех, кто остался в лагере и тут же принялись за уже приготовленный ужин. Черпая подаренной ложкой пшенную кашу, Лёха с удивлением отметил такой факт, что эта пшенка уже стала надоедать. Сам себе удивился, потому как отлично помнил недавнюю голодуху, а тут горячая, сытная пища — и вдруг такое странное ощущение.
От самосозерцания отвлек мужик из артиллерийского расчета, вежливо присевший рядом на корточки и сказавший:
— Слышь, друг, на пару слов, а?
— А в чем, собственно дело?
— Да неладное что-то с командующим нашей артиллерии, ты ему вроде как дружбан. Понимаешь, ужинать не стал, да и вообще…
— Может живот болит?
— Нет, тут другое, как услышал, что немцы село уработали, так с лица сбледнул и сам не свой стал. Тут что-то не так. Ты ж старшина, поглавнее его будешь, да и в селе вы вместе были — вот я и подумал — сходил бы ты, побалакал с корешом своим. А то он в лес ушел, сидит один, ребята за ним присматривают, но знаешь — ты ему не чужой вроде.
Лёха хмуро кивнул, нехотя пошел за мужиком. Тот вскоре остановился и деликатно показал пальцем. Бравый артиллерист сидел на куске бревна и вроде как выглядел не шибко замороченным. Со спины, во всяком случае.
Менеджер нерешительно подошел, сел рядом.
— Ты не против? — осторожно спросил сержанта.
— Валяй — отозвался Середа.
Помолчали. Лёха судорожно вспоминал все, что слышал о НЛП на нескольких семинарах по работе с потребителями, прикидывая, как бы отвлечь сержанта от тягостных мыслей. Надо полагать, что тот переживал из-за того, что его шуточка так отрыгнулась селянам. Видимо, гнобит себя за проявленное легкомыслие. С семинаров ничерта не вспомнилось, кроме ерунды, что надо быть к клиенту ближе и зеркалить его мимику, жесты и эмоции. Остальное как-то не запомнилось, потому как Лёха гонял на своем айфоне новую игрульку и слушал вполуха. Впаривать товар у него и так получалось, потому особенно напрягаться не было резона.
Да и не шибко занимали раньше Лёху чьи-то беды или там томные душевные порывы. Вот ни насколечко не занимали. Сейчас ситуация была иной — и Середа не чужой, да и его подчиненные за спиной ждут успеха. Им маринованный командир тоже ни к чему. Однако, самочувствие у Лёхи было крайне неприятным, хотя бы и потому, что непонятно было — как поступить. Видно, что приятель не в лучшей форме, но почему-то в голову лезло типовое и нелепое из американских фильмов, когда герой участливо спрашивает своего друга, только что прострелянного тридцатью пулями и упавшего с двадцатого этажа под колеса грузовика: «Ты в порядке?» Большей дури и придумать нельзя! Какой может быть порядок, если все плохо!
— Ты в порядке? — спросил Лёха.
Середа
— Знаешь, а мне вот как-то похер, что этим мудакам село спалили — неожиданно для себя ляпнул менеджер и сам испугался.
— Дворовая собака Дина
Имеет крепкий, сильный дух:
Когда совсем необходимо,
Высказывает мысли вслух — отрешенно продекламировал в ответ артиллерист.
— Если мешаю, так могу уйти — обрадовался потомок. Ему было уже жаль, что он так сказанул про это чертово село. Но ему и впрямь было наплевать.
— Это я про себя — удивил его сосед.
— Что? — удивился Лёха.
— Ты что ли пришел меня утешить? Посчитал, что я тут в ужасе сижу, что немцы село из-за меня сожгли?
— Ну, типа того — растерялся потомок. И тут же растерялся еще больше.
— Валяй, утешай — глянул ему в глаза артиллерист.
— Да, понимаешь, я это не умею. Не доводилось раньше. Честно — ума не приложу, как оно и чего. Зато могу вот рядом посидеть — вздохнув, признался Лёха, заслуженно ожидая, что сейчас его попросят валить кулем.
— Тоже дело — признал Середа. Не понятно — осуждающе или, наоборот, одобрительно.
Опять помолчали.
— Ты понимаешь, меня другое из седла выбило — сказал артиллерист. Потомок искоса глянул на него, почуял, что не надо кидаться целовать руки соседу и лепетать громко: «Расскажите, расскажите!» И так сейчас начнет говорить. Уже начал.
— Я даже и сам не пойму. Нет. Чтоб ты чего не подумал — эту мразоту с винтарями повесили и постреляли — так я только «за!». Бабы с детьми… Этих, пожалуй — жаль. Но и тут вины за собой не чую. Нет, не чую. Глава семьи — он потому глава, что семью за собой ведет. И раз тамошние головы так дорожку себе и своим семьям выбрали — их резон. Бачилы очи, шо куповалы. — теперь жрите, хочь повылазьте! В голодуху то же было, если хозяин дурной, то и семье хана. Так что дураков и в алтаре бьют. Но вот не пойму себя — и все тут. Давненько такого не было.
Середа избегал глядеть на менеджера. Смотрел прямо перед собой, и видно было, что думает, пытается формулировать сложное, выскальзывающее из под рук нечто. Глядеть на это было неприятно, словно на заику, мучительно и безуспешно пытающегося что-то сказать.
Лёха удержался от советов и замечаний. Впрочем, причина была не слишком благородной — просто ничего в голову не пришло, чтоб посоветовать. Сидел, ждал.
— Вот что меня удивляет — человеческая культура. Цивилизация. Ты ж тоже образованный. Грамотный, книжки читал. Почему так выходит, что в книжках все совсем не так получается. Как своими глазами видишь? Понимаешь, о чем я?
— В жизни все не так, как на самом деле — хмуро сказал бесспорную и светоносную Истину Лёха.
— Вот! Именно так! — обрадовался поддержке артиллерист.
— Ну дык! — весомо подтвердил философскую максиму умудренный потомок.
— Ты понимаешь, до ума не доходит, за что ни схватись. Отказывается ум согласиться. Вот, вроде, все на ладони, реальное — а не воспринимается, как настоящее. Не стыкуется то, что есть с тем, чему учился, чему привычен. Не знаю, как лучше сказать.
— Когнитивный диссонанс — выдал на автомате потомок.