Лекарь

Смитт Таня

Откуда на пустынной трассе оказалась огромная бетонная стена, господин бизнесмен решить не успел, поскольку его суперсовременная тачка уже превращалась в груду металла, надежно скрывая в своих недрах свихнувшегося хозяина.

Глава 55.

По Женькиному мнению, служба экстренной помощи приехала слишком быстро, не оставив обалдевшему Варвару возможности нормально попрощаться с Прохором. Когда блестящая иномарка господина Бражникова растворилась в пространстве, в гудящую Женькину голову ворвались новые звуки, разом окружившие его сразу со всех сторон. Вместо того, чтобы оказывать помощь пострадавшему, совершать необходимые процедуры и манипуляции,

представители службы помощи принялись долго и подробно расспрашивать Женьку о причинах, нюансах и деталях, тщательно занося в строчки протокола каждый Женькин писк. Ему хотелось напомнить добрым докторам, что неплохо бы обратить внимание на пациента, однако ему все время что-то мешало. Наконец, все формальности были соблюдены, неподвижное тело погрузили в машину и, включив мигалки, неповоротливая колымага отчалила в сторону города. Происшедшее никак не отозвалось в Женькиной душе. Он равнодушно глядел вслед стремительно уменьшающейся машине и думал о том, что Прохор, он же Тихон, наверняка вернется к нему, снова совершив какое-нибудь чудо. То, что произошло с господином Бражниковым, Женька тоже рассматривал как своего рода чудо. Поскольку как еще по-другому назвать то возмездие, что постигло непогрешимого урода за все его игры с живыми людьми? Останься он жив, информационные источники спели бы ему хвалебную оду и транслировали бы все этапы его выздоровления. Впрочем, без оды не обойтись в любом случае, подумал Женька и порадовался, что никогда не включает информационный браслет. Кое-как развернув арендованную иномарку, Варвар медленно порулил в город, надеясь что-нибудь разузнать про своего Тихона. В момент погрузки Прохор Моськин был еще жив, но врачи опасались делать прогнозы, обрушив на потрясенного Женьку просьбу готовиться и чудес не ждать. Женька коротко кивнул и приготовился ждать его возвращения.

До лебедей Женька добрался куда позже спасательной машины и сейчас тупо рассматривал прозрачные двери городской больницы, куда привезли обоих пострадавших в страшной аварии. Про огнестрельные ранения стражи закона стыдливо умолчали, списав все на несчастный случай. До темноты Женька слонялся вдоль стен, прислушиваясь к внешним звукам. На все его запросы, просьбы и требования немногословные тетки в зеленой форме только качали головами, предлагая подождать еще. Их с Тихоном спонтанное решение покинуть лебедей немедленно, лишало теперь Женьку возможности отыскать себе нормальный ночлег. Деньги, заработанные Тихоном, ушли на аренду машины и на мешок концентрата, приготовленного в дорогу.

«Ладно, — с усмешкой подумал Женька, косясь на неровные бока автомобиля, — переночую тут, не в первой.»

Внезапно его хозяйственно-бытовые порывы были прерваны несильным пинком в бок. Женька обернулся и с изумлением уставился на покрасневшую мордашку невнятной Сони, неизвестно как оказавшуюся возле больницы. А, впрочем, причина ее появления была очень даже понятна. Все же Игнат был ее родителем, пусть и не самым лучшим и заботливым.

«Не плачь, Соня, — пробормотал Женька, не придумав еще, как успокоить расстроенную девчушку, — Игнат не хотел бы видеть твои слезы»

Соня упрямо вскинула голову, не соглашаясь со словами Варвара, и снова всхлипнула, после чего потянула Женьку за собой. Она столько раз начинала встречу с приглашения прогуляться, что Женька невольно подумал об очередной афере, в которую втягивала его невероятная Соня. Однако, в этот раз, вместо аферы, Соня привела Женьку в знакомую квартиру, и несильно подтолкнула своего гостя к такому же знакомому креслу.

Женька послушно присел и принялся дожидаться развития событий. До утра не происходило ровным счетом ничего. Соня по-хозяйски крутилась по опустевшему дому, делая попытки угостить гостя, и нисколько не демонстрируя своего горя. Изредка Соня принималась что-то напевать, легко пританцовывая по гостиной, иногда замирала в неподвижной позе, прислушиваясь к чему-то, понятному только ей одной. Женька объяснял ее поведение легкой неполноценностью и поэтому осуждал не сильно. Так же девочка не делала попытки уснуть, и засыпающий на ходу гость, только тяжело вздыхал, наблюдая за небывалой Сониной активностью. Под утро Соня прекратила петь, замерла в центре комнаты и безудержно разрыдалась, взмахивая тонкими ручонками и размазывая по щекам горькие слезы. Женька приобнял девчушку за плечи, желая ободрить и успокоить, однако Соня продолжала заливаться слезами, но попыток

вырваться не предпринимала. Внезапно молчавший Женькин браслет ожил, замигал и заискрился и ему пришла информация, что Моськин Прохор Степанович умер. Сообщение, влившееся в мозги, рухнуло вниз и, толкнувшись в сердце, заставило Женьку тяжело вздохнуть. Однажды он уже хоронил Прохора и сейчас старательно воскрешал в памяти все эпизоды и нюансы печального обряда. «Тихон вернется, — повторял Женька как молитву, — однажды он уже сделал это, сделает снова. Он теперь может все. Это же Тихон!»

Соня, чувствуя настроение гостя, снова заплакала, теперь уже тихо и легко.

Начиная с этого дня Женькины дни превратились в одно сплошное ожидание. Он прислушивался к любым звукам, доносящимся из вне и высматривал в толпе знакомый силуэт. Варвар был уверен, что пройдет пара дней и Тихон, живой и бодрый, снова замаячит где-нибудь поблизости, доказывая приятелю свою настоящность. Однако прошел первый день, его сменил следующий, а Женька продолжал прислушиваться к шагам за Сониной дверью. Девочка никак не хотела расставаться со своим нечаянным гостем, закатывая истерики всякий раз, когда замечала Женькины попытки привычно сбежать. Дергачев ревниво воскрешал в памяти те дни, что предшествовали появлению Тихона на склонах оврага, и повсюду искал соответствия. Иногда его заносило совсем далеко, и он начинал верить в необходимость создания разного рода экстремальных ситуаций, магнитом притягивающих воскресшего брата. Через неделю тотального одиночества Женька отправился в больницу.

«Тело гражданина Моськина забрали родственники, три дня назад» — равнодушно сообщила ему тетка регистраторша и захлопнула перед обескураженным Женькой маленькое информационное окошко.

«Как забрали? Какие родственники?» — потерянно прошептал Женька и вдруг понял, что никакого воскрешения не было. Тихон просто потерял сознание, а при его способности к мгновенной регенерации и всяким прочим особенностям, нетрудно догадаться, что, провалявшись под землей некоторое время, он просто пришел в себя.

Осознание этого простого факта еще долго удерживало Женьку в состоянии некоего анабиоза. Он отчаянно боялся признаться себе в том, что его рассуждения имеют почти научное объяснение и справедливы. Варвар покачал головой, не желая мириться с неизбежным и направился к Соне, чтобы попрощаться. Странная девочка откровенно пугала его. Похороны господина Игната прошли незаметно. В нынешних реалиях было не принято устраивать зрелищность из столь печальных событий. Девочка Соня в этот день просидела возле Женьки, крепко держа его за руку и молчала.

«У тебя есть кто-нибудь из родни?» — отважился поинтересоваться Женька, когда молчание стало совсем невыносимым.

Соня или не расслышала вопрос, или не поняла его смысловое наполнение, продолжая тискать в хрупких ладошках жилистую Женькину кисть и молчать.

«Мне нужно возвращаться на юг, в горы. — делился планами Женька и тем не менее продолжал неподвижно сидеть рядом с Соней, — но я не хочу уезжать. Не знаю, что меня удерживает здесь, но думаю, что если уйду, то упущу что-то важное.»

Соня отчаянно замотала головой, раскидывая по плечам непричесанные волосы. Если бы она могла исторгнуть из себя хотя бы одну фразу, то наверняка Женька бы узнал, что уезжать ему совсем не обязательно и что интуиция его не подводит. Но говорить она не умела, а Женька ее намеков не понимал. Поэтому, как только утро нового дня постучалось в не зашторенные окна Сониной квартиры, Женька, не прощаясь, выскользнул на лестницу, не в силах больше выдерживать общество странной барышни.

Глава 56.

«Я ждал тебя, Тихон, — расслышал я где-то неподалеку знакомый голос. — я был уверен, что однажды ты совершишь очередную глупость и вернешься ко мне. Скажи мне, мой мальчик, что побудило тебя так нелепо подставляться? Чего ты добился проявлением своего так называемого героизма? Ничего, Тихон. Ну разве что только того, что обрек своего Женю на вечное одиночество!»

Слова Фила просачивались сквозь некую преграду и достигали моего сознания с некоторым опозданием, поэтому его обвинительная речь звучала в виде старого радио, транслирующего записи фондов. Я привычно поморщился и принялся шарить глазами по пустынной улице, отыскивая звуковой источник.