Лекарство для доктора
Шрифт:
— Вы собираетесь навести идеальную чистоту? — воодушевленно заметил Эл.
— Конечно. В доме будет легче дышать. От пыли тоже бывает аллергия. Мы сейчас снимем занавески, и я их постираю, а потом Джед их погладит и повесит.
— Сомневаюсь, что мой сын умеет гладить, — насмешливо проворчал Эл.
— Отец, я все слышу. К счастью, сейчас можно купить такую одежду, которая не требует глажки.
Но ты меня недооцениваешь. Кто, по-твоему, все чинит в доме?
Они весело переглянулись, и выражение их лиц говорило о том, что они
И началась генеральная уборка, которой этот дом ждал уже давно. Брайен с Джедом чистили, мыли, стирали, пылесосили, не позволяя отцу ни к чему притронуться. Он только ходил за ними по пятам, пытаясь найти какую-нибудь работу и для себя. Потом вздохнул и уселся в кресло. Дом постепенно светлел и становился необыкновенно уютным. Брайен радовалась, что эти двое мужчин нуждались в ее помощи, она давно уже не чувствовала себя такой полезной. Она с удвоенной силой стала чистить ванную, думая о своем.
Ее очень волновало сделанное Джедом приглашение в ресторан. Возможно ли это? Он не боится, что станут сплетничать? И как она должна расценивать это приглашение? Вряд ли как свидание. Ей не следует придавать этому особое значение и искать скрытый смысл и, уж конечно, не стоит обольщаться насчет того, что она нравится Джеду. Скорее всего, это просто дань вежливости, благодарность за помощь. И не более того.
За дверью послышались тяжелые шаги Эла.
— Джед трет полы в кухне как одержимый. Когда он заведется, его уже не остановишь.
Брайен очень хотелось поговорить о Джеде, и она подбросила всегда интересную для родителя тему:
— Каким он был маленьким?
— О, Джед был очень своеобразным мальчиком.
Вот, помню, он посадил грядку томатов, штук пятнадцать, и они все дали урожай.
— Вы, наверное, были рады? Особенно мама?
— Да нет, ей как раз не хотелось, чтобы Джед занимался огородом. Но он каждый день складывал в тележку очередные поспевшие томаты и уезжал торговать. Я спросил его про деньги, будучи уверен, что он потратит их на футбол или какую-нибудь ерунду, которой увлекаются мальчишки. И что бы вы думали? Он сказал, что купит маме ручное серебряное зеркало. Мальчик знал, что мама не может позволить себе такую роскошь.
— Отец, я уверен, ты надоел Брайен, — раздался из холла голос Джеда, а через несколько мгновений он сам появился рядом с ними.
— Ни в коем случае. Мне страшно интересно, с твоим отцом невозможно соскучиться.
— Да, да, ей нравится слушать то, что я рассказываю, — поддержал ее Эл и, оттолкнув сына, стал спускаться вниз.
Джед тревожно смотрел, как отец с трудом одолевает ступеньки. Он болен, это ясно, но что его беспокоит — позвоночник или ноги? Как только отец спустился вниз, Джед резко повернулся к девушке:
— Брайен, мне все-таки непонятно, что двигало тобой, когда ты предложила нам помощь? Желание узнать обо мне больше, чем я могу позволить? Ты прекрасно
Брайен понимала, что он не хочет никого впускать в свою жизнь. Даже рассказ отца о его детстве разозлил его. Почему? Почему Джед так страшится любого проникновения в свою жизнь?
— Отец не сказал ничего порочащего тебя, собственно, мы и говорили не больше пары минут, попыталась успокоить его Брайен.
Но Джед не собирался уходить.
— И все-таки это не тот ответ, который я хотел бы слышать.
— Господи, Джед, я предложила помощь только потому, что ваш дом давно нуждается в женской руке. Я это заметила еще в тот раз, но не стала вам ничего говорить. В конце концов, ты врач, и мне жаль твои руки, хирург обязан беречь свои руки.
Это первое. Второе — мне нравится твой отец. Он очень одинок, и для меня не составляет труда выслушать человека, для которого внимательный и заинтересованный слушатель лучше любого лекарства. Тебе это понятно? — Брайен выпалила всю тираду на одном дыхании, схватила швабру и принялась возмущенно тереть пол.
— Брайен, я не подумал об этом. Прости, если я тебя обидел. — Джед примирительно положил ей руку на плечо. — Но отец говорил о моем детстве, а это так скучно.
— Вы очень самолюбивы, доктор Савьер, улыбнулась Брайен. Она не могла на него долго сердиться. — Неужели ты считаешь, что поступки, совершаемые нами в детстве, каким-то образом могут опорочить нас? Тем более что в том случае, о котором рассказывал твой отец, тебе нечего стыдиться. Мне кажется, что ты не такой уж неприступный и суровый, каким хочешь казаться. Твои поступки скорее говорят о нежном и добром сердце.
— Нежное сердце слишком уязвимо для окружающих, — грустно сказал Джед. — И особенно для близких, которые никого не хотят замечать, кроме себя.
Брайен поняла, что он говорит о своей бывшей жене. Его раны на сердце до сих пор не затянулись.
Она слегка коснулась рукой его груди:
— Твое сердце… а впрочем, мне нравится, когда под внешней сдержанностью и нарочитой суровостью вдруг проглянет нежное и трепетное сердце. Она отвернулась от него и стала мыть руки, а Джед вздохнул и тихонько прикрыл за собой дверь.
Уборка приближалась к концу, они яростно домывали, дочищали, наводили блеск. Сил на разговоры ни у кого не осталось. Около десяти часов вечера все наконец закончилось. Брайен доглаживала шторы, когда в гостиную вошел Джед.
— Отец заснул в кресле. Уже поздно, представляю, как ты устала.
Брайен стало ясно, что он хочет, чтобы она поскорее ушла. Это было написано у него на лице.
Может, он вообще жалел, что принял ее помощь и еще пригласил в ресторан?
— Да, уже поздно. И я действительно устала. К тому же мне надо привести себя в порядок, переодеться. На это тоже уйдет время. Так что мы вряд ли попадем в ресторан.