Лекарство для доктора
Шрифт:
— Практически нет. Знаешь, чтобы поддерживать дружбу, надо часто встречаться, а я много работаю. К тому же почти не осталось точек соприкосновения, мне не очень интересно то, чем они занимаются. Правда, у меня есть один приятель, с которым я играю в футбол, да еще поддерживаю кое с кем отношения на работе. Ну и друзья отца не дают мне совсем одичать.
— Но ты говорил, что у тебя есть брат и сестра.
Ты общаешься с ними?
Джед покачал головой:
— Элли и Кристофер в последние годы ограничиваются звонками и поздравлениями на Рождество
— Все равно ты счастливый. Я всегда мечтала о брате или сестре.
— Брайен, неужели ты думаешь, что брат или сестра могут спасти от одиночества, особенно если они живут далеко и давно с тобой расстались?
— Возможно, ты и прав, но у меня свое мнение.
Ведь все семьи разные, можно жить рядом с человеком, сидеть с ним каждый день за столом и даже ложиться с ним в кровать, но быть от него далеко, а можно… — но тут она спохватилась, что зашла в своих рассуждениях слишком далеко, и замолчала.
— Брайен, да ты философ! Знаешь, а ведь я постоянно думаю о том, чтобы пригласить брата и сестру в гости, отец будет очень рад, ведь мы не виделись много лет.
— А твой отец рад, что ты вернулся сюда?
— Трудно сказать. Он очень скрытен в том, что касается его чувств и его отношений с людьми.
Совсем как ты, подумала Брайен и только сейчас заметила почтальона, который подходил к ним и протягивал ей большой конверт. Когда Брайен взяла конверт в руки, Джед моментально пробежал глазами обратный адрес.
— Ты — спонсор национального фонда поддержки раковых исследований? — с удивлением спросил он. — И делаешь пожертвования?
— Это тебя удивляет? Благотворительность — одно из достойнейших приложений для лишних денег. Родители оставили мне приличное состояние, которым я вправе распоряжаться по своему усмотрению. Или ты считаешь, что молодая девушка может тратить деньги только на тряпки, безделушки и развлечения?
— Нет, что ты! Но распоряжаться состоянием большая ответственность для молодой девушки.
Брайен усмехнулась, стараясь не показывать раздражения — ей уже начинало надоедать его постоянное напоминание о ее молодости.
— Ты рассуждаешь, как очень старый человек.
— Я не старый, но значительно старше тебя.
— И о чем же это говорит?
— Я удивлен твоим бескорыстием и боюсь, как бы ты не стала жертвой обмана… Под видом благотворительных фондов очень часто орудуют мошенники.
— Я давно занимаюсь благотворительностью и пока встречала только порядочных людей. Благотворительностью занималась и моя мама, а я ей помогала, так что у меня есть некоторый опыт.
Джед пристально посмотрел на нее и почему-то печально вздохнул.
— Ну, я желаю тебе только успеха, ты очень добрая и необычная девушка. Но не кажется ли тебе, что надо возвращаться? Да и мне пора домой.
Бранен кивнула головой, так как вышла без пальто и уже продрогла — толстый свитер не спасал от холода. Хотя сегодня день был довольно теплый, больше похожий на раннюю весну, все-таки не стоило обольщаться насчет тепла, в такую погоду легко простудиться.
Брайен смотрела Джеду вслед до тех пор, пока он не отъехал, а потом стала вспоминать все, о чем они говорили. Ей было приятно, что он был с ней откровенен и они узнали друг о друге чуть больше.
Видимо, какую-то границу он перешел, хотелось ему этого или нет, что-то переломилось в их отношениях. Но что будет дальше, никто не знает.
Джед давно уже хотел купить себе машину, и сегодня он решил наконец осуществить свою мечту. Конечно, о такой роскошной, как у Брайен, он не думал, но мог позволить себе достаточно комфортабельную и модную — черный «БМВ». Отцу машина тоже понравилась, главное, что она легко управлялась.
По дороге Джед забрал из прачечной рубашки.
Дома, вешая их в шкаф, он увидел в углу большую трость, почти костыль. Что это значит? Почему отец не сказал ему о том, что ему тяжело ходить?
Решив сразу же взять быка за рога, он спустился вниз, подошел к отцу и повертел перед ним костылем.
— Я нашел это в твоем шкафу. И давно ты пользуешься им?
— Кто тебя просил рыться в моих вещах? — рассвирепел Эл.
Джед даже опешил, можно было подумать, что он посягнул на какие-то отцовские святыни.
— Да я только повесил твои рубашки, которые забрал из прачечной.
— Мог положить их на кресло, я сам повесил бы.
— Отец, но что особенного в том, что ты пользуешься иногда палкой? Просто я врач и мне нужно знать, что у тебя болит и как тебя лечить. Ты понимаешь? У тебя сын — врач! А ты играешь со мной в прятки! Ревматизм слишком серьезная болезнь, чтобы делать вид, что ее нет.
— Врач! И что из этого? Когда мне было плохо, ты был на Аляске.
Джед понимал, что отец в какой-то мере прав, но зачем же сейчас скрывать свои недуги.
— А Элли и Крис? Они знали, что ты болел?
— Конечно, нет. За мной ухаживали прихожанки из местной церкви. Друзья приносили еду и все остальное, составляли мне компанию. Почему я должен был вызывать тебя или Элли с Крисом?
Джед молчал, и тогда Эл довольно нежно проворчал:
— Сын! Но я же знаю, в каком состоянии был ты сам после смерти дочери. Зачем бы я стал наваливать на тебя еще свою болезнь? Не осуждай меня и не сердись, я беспокоился о твоем самочувствии, и мне не хотелось осложнять твою жизнь. Ты считаешь, я о вас не забочусь? Ты считаешь, я стар и ничего не понимаю?
— Отец, но… прости меня, я не подумал об этом, но это было тогда, а сейчас ты бы мог сказать мне.
— Да зачем? Сейчас я чувствую себя хорошо и очень рад, что ты вернулся сюда, и буду счастлив, если ты останешься. Но не потому, что нуждаюсь в твоей опеке, а потому, что люблю тебя и горжусь тобой.
Говорил ли отец искренне? Действительно он сейчас чувствует себя хорошо? Джед решил проследить за отцом, симптомы ревматизма не замедлят появиться при малейшей простуде или даже нервной встряске. Хочет отец или нет, ему придется слушать сына, хватит играть в независимость.