Лекарство от амнезии

Соколова Татьяна

«Хочу».

Я отошла от доски и села рядом, не сбивая Карину и давая ей выговориться.

– Димка сначала с Натахой мутил, но это пока со мной не познакомился. Я его быстро к рукам прибрала.

Сестра достала из сумки шоколадку и стала хрустеть фальгой и чавкать, облизывая губы. Она ела так аппетитно, что пересыхали губы. В «чемоданчике» Карины обнаружился и холодный чай. Она отхлебнула и, наконец, продолжила рассказ.

– Все было клево, до Наташкиной вечеринки. Тогда я так перебрала, что потеряла контроль. Подозреваю, Наташкиных рук дело. Подмешала мне чего-то. Дима надулся,

как пузырь. И все из-за чего? Подумаешь, поцеловалась с Пашей. Конечно, надо было подождать, пока он свалит домой или убедится, что нас не запалят. Хорошо, что он еще не в курсе, что мы потом чудили, когда он свалил. Пашке из-за условки пришлось тоже линять пораньше. Короче, я осталась сразу без обоих ухажеров. Туса зачахла. Пьянская Наташка задрыхла на унитазе, и мы с тремя парнями устроили бар в родительской койке. Обычный сценарий – выпивка, резня подушками, несколько затягов на балконе, слова за слово, и я уже в одном белье. Мы поклялись никому ничего не рассказывать. С тех пор называем этот день черной пятницей и храним эту тайну на глубине могилы. Но тебе я рассказала, ты все равно никому не проболтаешься.

«Не скучная у тебя жизнь», – написала я сестре, не найдя более подходящих слов.

– И не говори. Полна событиями, – сестра перевернулась на живот и стала болтать сапогами.

Новое сообщение вызвало у нее широкую улыбку, и она погрузилась в телефон. Я присела рядом. Мобильный Карины был похож на мини-версию компьютера.

Подняла большой палец вверх. «Здорово».

– Еще бы. Последняя версия.

Я наклонилась, чтобы рассмотреть, что производило на Карину такое сильное впечатление.

– Что никогда такого не видела?

Я замотала головой: «Никогда. У меня вот, что есть», – я принесла со стола свой мобильник и положила рядом, как когда-то игрушки, чтобы играть вместе.

– Уф. Какое старье. Спрячь и не позорься.

Убрала телефон и достала диски.

«Хочешь послушать?»

Сестра едва взглянула:

– Мне такой музыки и в музыкалке достаточно. Я от нее засыпаю, – и Карина включила какую-то незнакомую песню, которая напоминала звуки ремонтной бригады за стеной.

Сестра качала головой в такт стукам и напевала, какие-то сложные для поиска смысла строчки. Когда я снова уселась рядом и стала смотреть, что она делает, Карина отодвинулась к стене и закрыла рукой экран телефона:

– Тебе никто не говорил, что чужие письма читать не вежливо? Не люблю, когда ко мне лезут.

«Хочешь, расскажу про своего парня», – я тронула сестру за плечо и показала на доску, чтобы она прочла.

– Я же просила, – заворчала сестра, закрываясь от меня обеими руками, – Неужели так сложно оставить меня в покое на пять минут?

Я отошла от нее и села к столу. Пять минут? Совсем, не сложно. Когда видишь человека каждый день или хотя бы по пять часов, а когда ты приезжаешь на час раз в полгода и просишь оставить тебя в покое. Это странно.

В комнату вошла бабушка и тронула Карину за плечо.

– Давайте за стол, болтушки.

Сестра недовольно дернулась и встала, пряча телефон в сумку.

– Мойте руки живее. Нам сегодня еще на дачу ехать, – мягко напомнила бабуля.

– В это захолустье? У вас же даже туалет на улице. Не человеческие

условия, – Карина стряхнула с одежды невидимый мусор, – Я не привыкла к такой жизни.

Она никогда и не пыталась пожить по-другому. Как разжиревший таракан, не хотела покидать безопасный шкаф с едой, в котором ее никто не трогал, и сидела в нем, не двигаясь с места. Не видела дальше своего носа, дальше большого шкафа, а снаружи ждал огромный мир. Не такой простой и не такой сытный – другой.

В ванной Карина не смогла пересилить себя и наморщила нос, когда взяла кусок мыла двумя пальцами:

– А жидкого нет?

Я отрицательно покачала головой. У Вики аллергия на жидкое мыло, и мы пользуемся только детским кусковым. При воспоминаниях о ссоре меня охватила грусть. Вике удавалось найти общий язык даже с Кариной. Как мне сейчас ее не хватало.

– В лесу можно подцепить всякую заразу, а мы с мамой планируем слетать на Бали. Не очень-то хочется вместо отдыха валяться в больнице, – Карина подержала мыло в руках и быстро смыла водой, – Позвоню водителю, чтобы забрал меня после обеда, – сказала она.

«Уже?» – быстро написала я на зеркале пальцем.

Как так? Она же говорила, что никуда не спешит, я думала останется на пару дней. Мы же ничего не успели: не поговорили, ни во что не сыграли. У меня даже времени не было про Ромку рассказать. А так хотелось поделиться.

– Мать описалась. Отменила свое наказание и согласилась на любые вечеринки. Нельзя упускать такой шанс. Мне же надо с Димкой проблему решать, сама понимаешь, это важнее, скучных обедов у деда с бабкой.

Я не понимала, но кивнула.

– Женя, к тебе Ромка пришел, – донеслось из коридора.

И я ничего не смогла с собой поделать, уголки рта сами расползлись в разные стороны.

– А Ромка – это кто? – спросила сестра, выгнув брови вопросительным знаком такого размера, что было видно, она считает невероятным наличие у меня личной жизни.

Мы вместе вышли в коридор. Карина приступила к детальному изучению, будто корзину с фруктами перебирала на предмет, хороших и гнилых. Спортивное тело – в плюсы, изуродованное лицо – в минусы. Она подбоченилась и говорила на лисий манер. Мне стало не по себе.

– Привет, Карина.

– Привет, – Рома смотрел то на меня, то на сестру.

Я знала, что он видит: меня и улучшенную версию, последнюю модель. Грудь обтянута черным карсетом поверх красной рубашки, крошечная юбка-пояс. Глаза покрашены так, что ресницы взмывают до самых бровей. Губы призывно блестят. Все покрашено и припудрено, уложено и подчеркнуто, выставлено на показ.

– Вы близнецы? – он все еще не верил.

Карина покрутилась, демонстрируя себя со всех сторон:

– Если бы я натянула такую одежду и не покрасилась, ты бы нас не отличил.

– Это вряд ли.

Рома протянул папе руку и спросил:

– Я хотел пригласить Женю погулять, не знал, что у вас будут гости. Можно подожду в комнате?

Все время обеда бабушка очень волновалась, прыгала, как кузнечик со своего места к плите и обратно, предлагала Карине разные блюда, приготовленные Викой. Сестра игнорировала еду и не отрывалась от ярко-накрашенных ногтей, которым вдруг срочно потребовался маникюр.