Лекарство от скуки
Шрифт:
Сообщила таким тоном, что процентов семьдесят сидящих в аудитории предупреждением прониклись, и даже успели раскрыть конспекты. Рыжий-голубоглазый-дерзкий нагло поедал меня взглядом.
— Для Чижа сойдёт и «чик-чирик». — Добавила с ироничной улыбкой и, планируя выждать минуту, пока смех в аудитории стихнет, развернулась, желая обойти преподавательский стол, к доске приблизиться.
Лезвием охотничьего ножа в спину врезался чужой взгляд. Не лёгкий и задорный, как у Чижа, не пустой, с лёгким налётом безразличия и тускло мелькающим в нём интересом, как у большинства присутствующих, а совершенно другой. Внезапный, твёрдый,
— Я в преподаватели подалась от скуки. — Проронила, не смея оторвать от наглеца взгляд. — Ограничивать себя не привыкла, симпатии и антипатии скрывать не смею и не считаю нужным учиться. Поэтому вы, молодой человек, — ткнула в незнакомца пальцем, точно как совсем недавно Чиж в меня, — будьте любезны, устраивайтесь на трибунах как можно выше. Мне неприятен ваш взгляд и, практически уверена, так же неприятно в скором будущем станет ваше присутствие.
Тот жёстко хмыкнул и его взгляд стал острым, властным, подавляющим.
— Боитесь, что я удовлетворю вас прежде, чем успеете завалить на экзаменах добрую половину группы? — Дерзко бросил, не меняя своей фривольной позы полулёжа.
— Скорее, подозреваю, мне настолько понравится, что расставаться не захочется, и пересдачами я вас точно замучаю.
По аудитории медленно расходились редкие нерешительные смешки, и интуиция подсказывала, что вовсе не меня стеснялись бесстрашные студенты. На своего одногруппника они поглядывали исподтишка, на него, бесстрашного, стреляли глазами.
— Не испытывайте судьбу и моё терпение. — Язвительно улыбнулась, а студент выровнялся, угрожающе расправляя мощные плечи, на стол навалился, приподнимаясь на локтях, и едва слышно, вероятно, одними лишь губами проговорил:
— А я всё же рискну.
Пообещал, но взгляд его смягчился. Настолько, что я смогла свободно вздохнуть, что сердце моё успокоилось, а пульсирующая в висках боль, вызванная необоснованным страхом, отступила. Я поглядывала на него с опаской, всё ещё помня недавние чувства, впечатления. Спешно оценивала то, что нельзя было разглядеть на молодом лице, в спокойных, казалось бы, глазах, что нельзя было прочесть по непринуждённой позе. А он теперь вёл себя так, будто растерял ко мне и малейший интерес. Бегло переговаривался с тем же Чижом, что сидел от наглеца по правую руку, коротко улыбался блондинке, устроившейся на уровень выше, слишком вызывающе запрокидывал голову, намереваясь ей задорно подмигнуть.
Опомнившись, я записала на доске тему, села за стол, мысленно отвесила себе оплеуху за то, что так увлеклась нелепым выпадом, невинной шалостью, быть может, и практически забыла смешанные чувства, заполнившие нутро, когда наши взгляды скрестились. «Просто показалось, не более» — беспрестанно твердила самой себе. «Всего лишь мальчишка» — неодобрительно качнула головой, успокаиваясь окончательно.
— Кто староста группы? Где журнал? — Взгляд вскинула и снова опасность, от него исходящую, почувствовала. Более остро, более резко. Слишком явно, чтобы от неё отмахнуться
На вопрос откликнулся мальчишка на третьем ряду, тут же засуетился, но мой наглец в полный рост встал, свои права заявляя.
— Я староста. — Громогласно проговорил, заставляя парнишку нервно оглянуться и будто на месте ещё глубже присесть.
Объявил и тут же стал к ступеням пробираться. Точно атомный взрыв наступал, заставляя колебаться от оглушающих, заставляющих сердце замереть волн. Но это по ощущениям, на деле же вприпрыжку спустился. Мальчишку, что так и замер с журналом группы в руках, увесисто по плечу хлопнул, будто в благодарность, и папку с документом из недвижимых пальцев выдернул. Приблизившись, журнал на стол со звонким шлепком бросил и сам передо мной на нужной странице раскрыл. Придвинул документ ближе, ручку, что из нагрудного кармана достал, предложил.
— Спасибо. — Выдавила я из себя слова.
Чувствовала бурю, что внутри скрывает, и так же скрывала свою. Для всех вокруг, но не для него точно. И вдруг поняла, что балдею от этого странного чувства. От неприкрытой опасности, от явной, сквозящей из-за налёта безразличия угрозы. А он, словно хамелеон, маски менял, запоздало осознавая, что его суть вижу. Замерла с шариковой ручкой в руках, голову вскинула, в глаза его посмотрела, вызов принимая, и упрямо подбородок вздёрнула.
— Здесь тема, здесь дата. — Ткнул наглец пальцем в ровные графы и зубы до желваков на скулах стиснул, понимая, что провести меня не получится.
Над столом нависал, что-то выжидая. К дыханию моему прислушивался, как я поняла позже. А оно отрывистое, взволнованное. Одно удовольствие за подобной реакцией наблюдать и наглец оскалился, увереннее на стол облокотившись. Чуть вперёд подался, заставляя на месте подпрыгнуть от бешенства.
— Не приближайся ко мне больше, чем на расстояние вытянутой руки. — Прошипела я, стреляя злобным взглядом.
Теперь даже не пыталась играть, ведь за живое задел. Задел и сам же этому удивился. Оттого несколько растерянно, но не менее внимательно на меня посмотрел и всё же отстранился. Он, но не его запах, который вовсе не обволакивал, а будто цепями сковал. Руки, ноги, грудную клетку. Сковал и гирю пудовую на эти цепи повесил, не позволяя опомниться.
— Кто отсутствует? — Бросила ему нервно. Парень лениво моргнул, прикидывая, что ответить, голову набок склонил.
— Все на месте.
— Согласно списку не хватает трёх человек. Кто отсутствует? — Повторила я свой вопрос громче, всю группу в диалог вовлекая, но наглец проигрывать не любил и стал прямо передо мной, визуально от других студентов отрезая.
— Вам показалось. — Проговорил с давлением, и хотелось собственным возмущением подавиться, так ловко у него это выходило: манипулировать мной.
Настолько ловко, что вместо тихого бешенства, он во мне азарт пробудил. Да такой, что и сама не припомню, когда в последний раз так увлекалась. Улыбнулась до невозможного широко, вперёд подалась, на своё же ограничение наплевав.
— Ты что творишь? — Одними губами проговорила, а наглец ухмыльнулся.
— Такой вы мне нравитесь больше. — Ответил он тихо. — Все на месте, Наталья Викторовна. — Отчеканил нарочито громко, предельно точно давая понять, что мне придётся научиться проигрывать, а я губу от удовольствия закусила, вместо того, чтобы наглые глаза выцарапать.