Лекарство от скуки
Шрифт:
— Думаешь, ты лучше? Думаешь, сам всю жизнь сможешь на мнение других плевать, да?
Татарин нервно головой тряханул.
— Уверен, что так и будет. — Заявил, а я рассмеялась.
— Да уж, достижение… своего преподавателя трахнуть! Ведь этого хочешь?
— Тише, Наталья Викторовна. — Приложил он палец к губам, надо мной нависая, запахом своим окружая, обезоруживая, своей силой, которой намного больше, чем казалось мне изначально. И сила эта, мощь, пульсирует в нём, заставляя любого, кто приблизится, приклониться. — Пусть это останется между нами.
— Дурак ты, Татарин. —
А что я, собственно, чувствую? Вероятно, то, что где-то не хило так дала маху, строя планы на долгую счастливую жизнь. Вот, смотрю на него сейчас, слушаю, и понимаю, что не сходится. Алгоритм решению не подлежит. А Татарин и эти мои мысли считывает, словно сканер.
— И всё же вы дали мне время. — Нахально улыбнулся.
— Что? — Нахмурилась я, не понимая, что имеет в виду.
— Время на то, чтобы подобрать ключи, чтобы разгадать тайну.
— Ты о чём сейчас, дитя горькое? — Склонила я голову набок, его самоуверенности ухмыляясь.
Не думая о том, как сейчас выгляжу, руку протянула и по его коротким волосам провела, их взъерошивая.
— Спасибо, что проводил, староста. Работать с тобой одно удовольствие.
— Мы вернёмся к этому разговору. — Не желая прощаться с занимательной беседой, мстительно прищурился Татарин. Я глянула на часы и с не меньшим сожалением подвела итог.
— Уже поздно. — По сторонам оглянулась, только сейчас и замечая приглушённый свет в коридоре, эхо, гуляющее по нему от брошенных вскользь фраз. Полное отсутствие людей… преподавателей и студентов. — Пожелать моему студенту спокойной ночи? — Глазами на его гневный румянец стрельнула, а Татарин наиграно рассмеялся.
— Куда там… Мне же ещё изучать… Как вы там сказали? Первую ступень алгоритма длиною в целый учебный год? — Я согласно кивнула, а он, что-то в уме прикинув, добавил. — Вот и буду я трепетно перебирать страницы конспекта.
— Ты его даже не открыл. — Я с умилением на парня глянула, а он бестолково плечами пожал.
— Тогда вас буду вспоминать. И всё, что вы говорили. — Я нахмурилась, а Татарин поспешил исправиться. — Я лекцию имею в виду.
Я отстранённо кивнула, в сторону преподавательской поглядывая, а Татарин моего плеча коснулся, заставляя временно притуплённое чувство опасности снова на дыбы встать.
Я задохнулась возмущением, а парень глаза округлил, пытаясь как-то подобную реакцию оправдать. Не позволяя этой мысли в моей голове задержаться, беззаботно улыбнулся.
— А номер телефона, Наталья Викторовна?
— Ах да, конечно! — Спохватилась я и сумочку открыла, визитку в ней высматривая. Парню её протянула. — И не забудь меня добавить в студенческую группу. — Предупредила строго, а он, издеваясь, неловко рассмеялся.
— Да я, как бы, не о том, но, в общем… — Торопливо и путанно изъясняться начал, а я, скептически на это глядя, неодобрительно головой качнула. — Договорились! — Играючи моргнул, то ли меня заверяя, то ли уговаривая.
Бумаги в руки всучил, на месте развернулся, уходя, как вдруг обернулся, глядя с подозрением.
— Вы на машине, вообще? — Спросил строго и будто с заботой.
— Тебя подвезти? — Изогнула я приподнятые в наигранном удивлении брови, а Татарин снова гневным румянцем вспыхнул.
— До свидания, Наталья Викторовна. — Выговорил сквозь зубы и к лестнице направился.
Глава 3
Он ушёл, а я вдруг поняла, что не хочу переосмыслять произошедшее. Ни намёки его, ни скрытые умыслы. И это странное желание оставить всё как есть… не ставить категоричную точку, не вычерчивать предельно чёткую и понятную обоим границу, а именно оставить как есть. С недомолвками, с невнятными полутонами и многообещающими полуулыбками. А следующим вечером, сидя в преподавательской за чашечкой чая, обратилась к профессору психологии.
— Владимир Германович, а что вы можете сказать об одном студенте… Татарин Олег.
Профессор задумчиво на меня посмотрел, мягко улыбнулся, а я пропустила сквозь себя его хитрый взгляд, не позволяя оставить в сознании раздражающие занозы.
— Интересный молодой человек, Наташа. — Учтиво кивнул он мне, пеняя на то, что не подошла, не переговорила сразу с добрым знакомым, как в институте появилась. Я виновато улыбнулась и всем своим видом выразила внимание.
— Нет в нём ничего интересного. — Категорично заявила дамочка, что старательно обращала на себя внимание ещё вчера.
— Вот как? Тогда… охарактеризуйте его двумя словами? — Резко отозвалась я, но на мой выпад дамочка лишь деловито ухмыльнулась.
— Интеллигентный ублюдок. — Вытянула она губы соблазнительной трубочкой.
Я напряглась, понимая: это именно то, что и сама почувствовала, только вот так с ходу выразить ощущения теми же двумя словами, не смогла.
На профессора глянула, а тот неторопливо кивнул, со сказанным выше соглашаясь.
— В нём действительно присутствует это неугасаемое пламя варварства, необузданная мощь дикаря. — Воодушевлённо заключил он. — И, должен признать, практически отсутствует сострадание к ближнему. — Скривив губы в жесте сожаления, задумчиво кивнул. — Ну а выразительные аристократические черты и классическое образование позволяет умело эти первобытные инстинкты маскировать, делая его практически неуязвимым, позволяя считать себя высшим существом. И судя по тому, что вопрос всё же возник, пообщаться с этим, бесспорно, прекрасным экземпляром, ты успела. — Заметил он. — Так вот, когда с ним общаешься… чувствуешь себя… — Профессор пальцами прищёлкнул, верное слово подбирая, а дамочка, что была заинтересована в беседе ничуть не меньше меня самой, пакостно оскалилась.
— Чувствуешь себя мерзко. — Выдала налегке и с каким-то необъяснимым, извращённым удовольствием. Проговорила и облизнулась, припоминая что-то личное, и, я практически уверена, интимное.
Глаза профессора алчно заблестели, а я, точно предвкушая то, что мне ещё испытать предстоит, улыбнулась, удивляясь тому, какие схожие чувства вызывает Татарин у женщин.
— Вижу, вы услышали то, что хотели. — Отметил профессор как бы между прочим и из кресла встал. — Моё почтение. — Кивнул мымре.