Лекарство от скуки

Флёри Юлия

— Для этого его нужно найти.

— Для этого нужно хотеть найти, когда-то об этом я тебе уже говорил. Лучше скажи, что вспоминала обо мне.

— Не вспоминала.

— Скажи, что любишь.

— Не уверена, что любовь существует в принципе.

— Тогда скажи, что хочешь. — Азартно облизнул он губы. Смеяться пытался, но в глазах смеха не было. Приказ подчиниться, приказ дать лязгающие, словно кандалы, обещания, а вот смеха…

— Хочу…

Только успела последний звук произнести, как к губам припал. Грубо, нагло, бесцеремонно. Прижался всем телом и меня рядом с собой удерживал, поперёк спины обеими руками опоясывая. Впивался пальцами в кожу, рычал,

понимая, что большего хочет, а получить желаемое не выходит.

— И я хочу. — Простонал, оторваться пытаясь, но желание было сильнее, страсть диктовала свои правила, вожделение отдавало приказы.

Пахом прижался и жарко в лицо выдохнул, желая отклик в глазах найти. Нервно скривил губы и заколотился в приступе бешенства, осознавая, что огонь в них не разжёг.

— Он сделал тебе больно? — Спросил строго, и я губу прикусила, жалкий скулёж сдерживая.

— Уничтожил. — Перевела дыхание и на Татарина уставилась, словно в ожидании волшебства, словно он что-то исправить может.

— Уничтожил другую. Ту, слабую, глупую! Мою оставил.

— А твоя не умеет любить и не знает жалости. — Растянула я губы в улыбке отчаяния.

— Ты просто сама себя не знаешь. — Эмоционально зашептал, внушение делая, а я улыбнулась шире.

— Покажи мне другой мир, а, Татарин? — Попросила, а он снова заколотился. Теперь от удовлетворения, удовольствия, от того, насколько быстро сдалась.

— Мы пришли. — Махнул рукой, на светлое здание за своей спиной. Я усмехнулась.

— Ты обещал показать город, а это какой-то музей. Или я была настолько слепа и не разглядела твоей тяги к искусству?

— Это ЗАГС.

— Ты хочешь показать мне ЗАГС?

— Ну и *ука же ты, Измайлова! Замуж я тебя зову. Паспорт с собой?

Не раздумывая над вопросом, я документ достала и Татарину в руки вручила, точно в замедленной съёмке наблюдая, как он его в кармане прячет.

— Так меня замуж ещё точно не звали. — Заметила. — Татарин, да ты просто эксклюзив!

— Всё для тебя! Идём?

— Своим тоном сейчас явно дал понять, что спрашиваешь в последний раз. — С места не сдвинулась, выдерживая интригу. — А если снова промолчу? Бросишь это гиблое дело и всё же женишься на той, что уехала в свадебное путешествие без тебя?

Татарин мстительно прищурился.

— Ага, на той.

— Или, может, на какой другой?

— Или на какой другой, Измайлова.

— Татарин, я хочу за тебя замуж.

— И это здорово.

— То, что хочу замуж?

— То, что наконец-то повзрослела и поняла, что тебе от меня никуда не деться.

— Звучит как-то не романтично.

— Да не хватает меня больше на романтику. Ещё с утра думал приеду, завалю цветами, подарками задарю. Так, чтобы некогда возразить было, чтобы только улыбаться могла и на меня смотреть. Ведь я так люблю, когда на меня смотришь. Вот как сейчас! Прямо, ровно, открыто. Когда в глубине глаз зарождается что-то маленькое, яркое, горячее. Когда светишься изнутри и губы облизываешь в азарте, пытаясь предугадать, какой ход будет следующим. Мне нравится удивлять тебя. Мне нравится, когда ты вот такая, родная, какую только я один знаю. Мягкая и податливая. Когда идёшь за мной без оглядки и доверяешь безоговорочно. Такая ты меня вдохновляешь, меняешь меня, заставляя становиться лучше. Я хотел, чтобы было так, а ты появилась как всегда внезапно и всё с ног на голову перевернула. И вот я стою и бред какой-то несу вместо того, чтобы смять тебя, к себе прижать, заставить понять, что круче не бывает, что лучше не получается ни у кого. Я говорю, а ты молчишь,

словно тебе всё равно. Не мальчишка уже, Наташ, не сперма, которая бьёт в голову. По-взрослому всё. И тогда, и сейчас по-взрослому. Ты молчишь, а я не могу расшифровать такую твою реакцию. Шок это или безразличие, или, может, страх? Я не знаю… Но если ты сделаешь хотя бы шаг навстречу, я понять смогу в каком направлении двигаться. Одному не получается. Я пробовал. Не выходит. Вдвоём нужно.

Татарин выдохся, а я всем телом к нему прижалась.

— Я не молчу. Я тебя слушаю. Мне нравится, как звучит твой голос. Словно из забытого сна.

— К чёрту сны, возвращайся в реальность! Идём. — Настаивал, точно боялся, что вот-вот сорвусь. — Измайлова!.. — Задохнулся в этом ожидании, пока словно нехотя преодолевала каждую ступень. — Ты специально это делаешь? — Грозно глянул, а я в недоумении на него уставилась.

Не сдержался тогда, на руки схватил и едва не бегом по ступеням поднялся, а перед дверью на ноги поставил, чтобы сама этот шаг сделала. Тот самый символический шаг. В роскошной приёмной усадил на диван и внушительно посмотрел.

— Только не уходи никуда. — Предупредил сдавленным шёпотом.

Я рассмеялась в голос, нарушая интимность происходящего.

— Я никуда не уйду. — Заверила, когда смех мой поцелуем прервал.

— Я быстро. Пять минут и решу всё!

— Я никуда не уйду, даже если ты решишь испытать меня на прочность и исчезнешь до завтра.

— Да я сдохну до завтра без тебя! Не уходи только. — Умоляюще посмотрел, так и не решаясь скрыться за дверью регистратора. Отошёл, за ручку на себя потянул, когда я вдруг окликнула.

— Олег?! — Позвала и выждала, пока в глаза посмотрит. А он растерялся словно, так глянул. Секунду спустя лицо исказила волна судороги напряжения. Он неуверенно улыбнулся, не в силах разжать зубы, едва заметно кивнул, предлагая продолжить. — Олег, ты всё это серьёзно? — Тихо уточнила, и, казалось, слышала, как его сердце колотится в противоположном конце зала.

— У тебя будет время подумать. Обещаю. — Выдавил он из себя с мученической улыбкой и всё же в кабинет вошёл, плотно прикрывая за собой дверь.

Вернулся быстро. Так, что я и опомниться не успела, не успела выдохнуть, успокоиться. Навис надо мной с неестественно широкой улыбкой.

— Идём.

Я призыву поддалась. Шла, крепко вцепившись в его ладонь. По сторонам оглядывалась, словно не понимая, где нахожусь. Момент был волнительным. Совсем не таким, как четыре года назад с Максимом. И внутри, будто музыка играла. Ангелы на скрипках, не иначе. Как торжество справедливости. Как в эйфории.

— Олег, я совсем забыла уточнить: ничего, что здесь не проживаю и не прописана? Глупо звучит, но от волнения перестала ориентироваться во всех этих административных процедурах. — Торопливо ему на ухо шептала, а он улыбался.

— Наташа, ты меня порой удивляешь. — Неодобрительно головой покачал и указал, в каком месте расписаться нужно.

— А заявление? — Спохватилась, а Татарин зубами скрипнул.

— Я заполнил. — С давлением проговорил. — Вот здесь подпиши. — Снова пальцем ткнул.

— А на какую дату назначили? Я не успею передумать?

— Наташа, если ты передумаешь, это ничего не изменит. — Навис, словно в приступе лихорадки за каждым моим движением наблюдая. Так, словно жизнь его от этого зависит. — Ещё одну. Вот здесь. — На второй странице пальцем ткнул, а я послушно подписала, понимая, что словно под гипнозом команды его выполняю, что только его голос слышу, и радиус обзора сокращён до минимума.