Лекарство от скуки
Шрифт:
Кристина Юрьевна побелела, губы задрожали, глотнуть толком не получалось, а я сына из её рук приняла.
— Привет, привет, мой хороший. — В щёчки его целовала, не спуская фиксирующего взгляда со свекрови. — Покажешь мне свои игрушки новые, да? — Улыбнулась, понимая, что ничего живого в моих глазах сейчас не отыщешь. — Ступай, поищи, где разбросал их. — На ножки Сашку поставила и проследила, чтобы делом этим занялся.
— Ка… какого ещё Татарина?.. — Выдавила свекровь из себя слова, опомнившись, на внука рассеянно глядя. Я осторожно выдохнула, бестолково пожала плечами.
— Олега,
— Он Сафронов, слышишь?! Олег Сафронов! — Воскликнула та, а я лишь отступилась от свекрови, её истерике не поддаваясь. — Он не мог… Он просто не мог… — Заколотилась та, а я улыбнулась мягко и её по плечу погладила.
— Татарин — фамилия отца? — Догадливо потянула я. — Видимо, стереть память не всегда бывает так просто… — Не осудила её, а, скорее, пожалела. — Как здорово иногда находиться в блаженном неведении, правда? — Кивнула, подбадривая, и снова на улицу выглянула.
Похожи… но какие разные внутри… Татарин огонь! Он яркая вспышка! Ураган страсти и фейерверк эмоций, а Макс… словно его оболочка. Пустая и оттого тусклая. Его жалкое подобие. Сейчас они сцепились, как два самца, не сумевшие разделить территорию. Максим обвинял, а Татарин пакостно ухмылялся в ответ, сверкая глазами, зубы скаля.
— Наташа, ну что же ты стоишь! — Вскрикнула Кристина Юрьевна, когда слова у мужчин закончились, когда аргументы иссякли, а желание победить… оно перешло границы разумного.
Я к двери направилась и на крыльцо вышла. Их голоса были наполнены злобой, а тела напряжением, которое требовало разрядки. Максим паршиво улыбнулся и сделал шаг в сторону дома.
— Я расскажу ей! — Выкрикнул насмехаясь. — Расскажу и она уйдёт! — Прорычал, близкую победу чувствуя. — Кому нужен такой, как ты?.. — Потянул с отвращением за мгновение до того, как кулак мощным ударом врезался в челюсть.
Татарин ударил ещё и ещё. И, запах крови почувствовав, чужой страх уловив, остановиться уже не мог. А у меня ноги подкосились. Не от страха, нет. От понимания того, что потерять могу. Именно сейчас. И пошла к нему. Точно воздухом наполненная, шатаясь от порыва ветра и силы его крика, едва плелась. А, приблизившись, морщась от звуков глухих ударов, что врезались в бесчувственное тело, себя пересилила и, опустившись на колени, щекой к его спине прижалась.
— Не нужно. Остановись, я прошу тебя. Хватит, остановись. — Бормотала невнятно, зная, что не услышит. Только почувствовать может.
Его сердце билось быстро и шумно. Рука всё не останавливалась, словно по инерции движется, ударяя только сильнее. Не выходило ничего. Он не откликался.
— Татарин, хватит! — Прокричала тогда, сжимая в кулаках тонкую куртку. Устало простонала, вставая, лицо дрожащими ладонями обтёрла.
А он заставил себя остановиться. С тяжестью от травы окровавленными костяшками оттолкнулся, выпрямился и на меня посмотрел. Прямо, открыто. Каким-то уставшим показался, разбитым. Однобоко улыбался, готовый принять любой приговор. Принять, но не одобрить. Это я в его глазах увидела.
— Не отдам. — Проговорил беззвучно в подтверждении моих мыслей, усмехнулся зло и основанием ладоней глаза тереть принялся. Рот
Я Татарина за локоть схватила и на себя дёрнула.
— Пойдём. — Позвала, а он с места не сдвинулся. Смотрит на меня насмешливо. — Пойдём! — Рыкнула тогда сквозь подступившие слёзы.
Макс тихо застонал и Татарин на него полуобернулся. На лице мелькнуло что-то вроде сожаления: «Не добил. Жаль». На меня глянул исподлобья, с вызовом.
— Пойдём. — Согласился и дыхание задержал, пытаясь понять, что задумала. Но когда его к машине подвела, на дверцу тяжело облокотился, осторожно обвёл языком пересохшие губы. — Уймись, Измайлова. На самом деле, миротворец из тебя никакой. — Вяло улыбнулся и глаза прикрыл, пытаясь головную боль перетерпеть.
Я в некоторой растерянности неодобрительно качнула головой.
— Нам нужно поговорить.
— Но не здесь, верно? — Догадался он и тут же в машину прыгнул, а пока я стояла, на это же действие решаясь, солнцезащитные очки нацепил и музыку врубил. Ту, что погромче. Только бы по дороге не объясняться.
Глава 33
Мы ехали туда, где не будет свидетелей, где наши порывы остановить не смогут, и где эмоции правилами приличия не прикроешь. Заброшенный утёс показался идеальным местом. Пустынным и далёким от всего, к чему так привыкли. Пожухлая трава, серый песок, высохшие ветви кустарника. И мы среди всей этой красоты, утраченной под ударом безжалостного солнца.
Я на самом обрыве стала, а Татарин у машины. Лениво запрокинул голову, загадочно чему-то улыбаясь, руки в карманах брюк спрятал. Словно ничего не случилось, словно и не было ничего. Насвистывал какую-то весёлую мелодию, ожидая, пока соберусь с мыслями. А их, как назло, всё не было! Хотелось, чтобы ветер сумасшедший дул, чтобы срывал с лица эмоции и упрёки, чтобы из головы вихрем все глупости стёр! Но время словно остановилось. А вместе с ним и ветер…
— Может, хватит там стоять? — Не выдержал Татарин вдруг и быстрым шагом преодолел разделяющее нас расстояние. Поперёк живота перехватив, меня к своей груди прижал и губами шеи коснулся. — Я волнуюсь. — Пояснил тихо и осторожно руки разжал, думая, что вырываться стану. А я просто от обрыва отошла. Спокойно и… совершенно не уверенная в том, что поступаю правильно.
Выдохнула решительно и к нему лицом развернулась. Олег на два шага отступил, чтобы принять осуждающий взгляд достойно, а я дрожащую губу закусила.
— Ну, теперь волнуюсь я. — Неловко рассмеялась, разведя руками. Татарин осмотрелся, к высоте обрыва, на котором стоял теперь он сам, примеряясь, и безразлично рукой махнул.
— До чего уж там… Говори, что хотела!
— Не хотела… — Я категорично головой качнула и сделала попытку примирительно улыбнуться. — Думала, ты скажешь…
— Совершенно напрасно. Я люблю тебя. К этому мне добавить нечего. — Усмехнулся, а я с готовностью кивнула.
— Любишь. — Вспотевшие от волнения ладони о бёдра обтёрла. — С первого взгляда, не так ли? — Уличающе прищурилась, а у него щека нервно дёрнулась и улыбка с лица сошла.