Лекарство от смерти
Шрифт:
— Я не знал! — взвыл шиз. — Откуда мне было знать!
— Все ты отлично знал! — прикрикнул на него Красный. — Просто так для удовольствия кайф не принимают.
— Мне нравится, как он действует! — жалобным голосом оправдывался задержанный.
— В городе полно дешевых наркотиков. Хватит орать, замолчи. — Красный махнул рукой, словно прогоняя назойливую муху. — Всем плевать на тебя. Пакуйте этого слизня, ребята.
Зараженный свернулся на полу, руками подтянув колени к груди.
— Так нельзя. Я не знал!
— О, не волнуйся, из города тебя выпнут, — пообещал Красный и зачем-то глянул на Томаса. Он словно улыбался под маской. Глаза патрульного блестели азартом. — Смотри, смотри, иммуняк. Тебе понравится.
Ну и сволочь этот патрульный! Томас отвел взгляд и проследил, как четверо в зеленом осторожно приближаются к шизу.
— Вытяните ноги! — повторил один из карантинщиков. — Или вам будет очень больно. Вытяните ноги. Быстро!
— Не хочу! Дайте мне просто уйти!
Оттолкнув карантинщика, патрульный встал над больным и поднес к его голове пистолет.
— Вытяни ноги, или я пущу тебе пулю в мозг. Так всем будет проще. Ну, вытягивай, быстро!
Томас смотрел на патрульного и не верил глазам. Разве может человек совершенно не испытывать сострадания?!
Хныча и дрожа от страха, мужчина все-таки вытянул ноги. Красный, вверив его заботам карантинщиков, отошел в сторону и убрал пистолет в кобуру.
Карантинщик с синим предметом тут же встал над шизом и приставил ему к затылку трубку.
— Постарайтесь не двигаться, — посоветовал он… то есть она. Это была женщина, и ее голос, искаженный респиратором, прозвучал даже неприятнее, чем у ее коллег-мужчин. — Не то лишитесь какой-нибудь части тела.
Что бы это значило? — успел подумать Томас, и тут женщина нажала на кнопку. Из трубки потек синий гель. Вязкий, он окутал сначала голову зараженного, лицо, не дав закричать, затем шею и плечи. Двигаясь вниз по телу, гель застывал, и образовывалась полупрозрачная скорлупа. Всего за несколько секунд она покрыла половину туловища, заполнив каждую складку на коже и одежде, сковав движения больного.
Красный все это время смотрел на Томаса.
— Чего? — произнес тот в ответ на взгляд патрульного.
— Впечатляет, правда? — сказал Красный. — Смотри и наслаждайся. Когда шоу закончится — пойдешь со мной.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Сердце оборвалось.
Патрульный перевел полный садистского блеска взгляд на задержанного — гель к тому времени схватился уже на ногах, заковав несчастного в пластиковый панцирь. Карантинщица выпрямилась. Пустой пакет из-под геля — который Томас поначалу принял за некую разновидность оружия — она сложила и спрятала в карман комбинезона.
— Забираем его, — сказала женщина.
Когда задержанного
Когда карантинщики наконец удалились, пришел Минхо. Он уже почти перешагнул порог кофейни, но тут Красный выхватил пистолет.
— Стой где стоишь! Не входи!
— Так он с нами, — указал Минхо на Томаса. — Нам пора идти.
— Никуда он не пойдет. — Патрульный вдруг замолчал, взглянул на Томаса, потом снова на Минхо и спросил: — Погоди-ка. Так ты тоже иммуняк?
Томас едва-едва успел испугаться за друзей. Минхо, моментально сообразив, что к чему, бросился бежать.
— Стой! — приказал Красный и ринулся к двери.
Вскочив с места, Томас приник к витрине: Минхо, Бренда и Хорхе, перебежав улицу, скрылись за углом. Красный сдался, не захотел преследовать их, а вернулся обратно в кофейню и навел пистолет на Томаса.
— За поведение твоего дружка мне следовало продырявить тебе глотку, и ты бы медленно истек кровью. Благодари Бога за то, что вы, иммуняки, такие ценные. Паршивый сегодня денек; я мог бы пристрелить тебя забавы ради.
Подумать только: Томас прошел невероятные испытания, а в конце совершил такой досадный прокол. Он даже не боялся — скорее был зол на себя самого.
— У меня день тоже прошел не лучшим образом, — пробормотал Томас.
— За тебя мне отвалят кучу бабок. Ничего личного, хотя ты мне с первого взгляда не понравился. Это я так говорю, чтоб ты знал.
Томас улыбнулся:
— Взаимно.
— Смешной ты парень. Поржать любишь, как я погляжу. Посмотрим, как после заката запоешь. Двигай. — Патрульный мотнул стволом пистолета в сторону двери. — Запомни, терпелка у меня слабая, не шучу. Только дернись, и я выстрелю тебе в затылок, а в полиции доложу, что ты был болен и вел себя агрессивно. У нас политика нулевого допуска, знаешь ли. Это значит: даже косо на меня смотреть не смей. Я за такое убиваю и имени не спрашиваю.
Томас прикинул шансы. Вот ведь ирония судьбы: он сбежал от наемников ПОРОКа лишь затем, чтобы попасться в руки обыкновенному муниципальному работнику.
— Не люблю повторять дважды, — предупредил Красный.
— Куда вы меня поведете?
— Придет время — узнаешь. А я слегка разбогатею. Топай давай.
В Томаса уже дважды стреляли, и он помнил: пуля причиняет адскую боль. Пойти с патрульным — единственный способ не нарваться на третье ранение. Глянув на Красного исподлобья, он наконец вышел за порог и остановился. Спросил:
— В какую сторону?
— Налево. Тихо-спокойно пройдем три квартала и снова повернем налево. Там меня ждет машина. Надеюсь, не надо напоминать, что будет, если ты вздумаешь хитрить?