Лекции по холокосту
Шрифт:
Прежде всего я бы хотел сослаться на слова Виттгенштайна, который в «О достоверности» (положение 454) пишет следующее: «В одних случаях сомнения необоснованны, в других же — логически невозможны. И между ними, похоже, нет чёткой границы».
Кроме того, в том же самом месте положения 441 написано: «В зале суда уверенность свидетеля «Я знаю...» никого не убедит. Нужно показать, что был в состоянии знать свидетель». Это означает, что технические факты никогда нельзя прояснять только при помощи свидетельских показаний, но степень истины должна пройти проверку посредством вещественных доказательств. (См. также для этого вышеприведенную статью «На что должен быть похож пригодный экспертный доклад».)
Даже
Из предыдущих случаев мы знаем: даже если 46 свидетелей более или менее твёрдо заявляют, что они ничего не слышали, 47-й свидетель, который кое-что слышал, и чьи показания могут быть проверены экспертами, всё же говорит правду.
С другой стороны, весьма странно, что на некоторых процессах, относящихся к кремационным сооружениям, принимались такие свидетельские показания, как «из длинных труб вырывалось пламя высотой в метр», несмотря на то, что это технически невозможно, поскольку, как правило, из трубы выходят только теплые отработавшие газы (за исключением весьма редких случаев взрыва — например, при газовом нагреве), и даже отблеск никогда не виден, так как пламя (как в случае со сжиганием угля) не в состоянии покинуть камеру сгорания, и отблеск рассеивается в дымоходе.
Следовательно, если судьи станут чему-то верить и не давать экспертам, которые могут объективно доказать, что свидетели говорят неправду (только они сами могут знать, если они лгут!), провести проверку, то тогда они должны хотя бы спросить трубочиста, прежде чем откажутся (см. Виттгенштайна, положение 441!) «показать, что был в состоянии знать свидетель»
Разумеется, на строительных процессах стороны (а также адвокаты защиты) нередко имеют склонность доказывать спорные факты при помощи как можно большего числа свидетелей. И тогда между доказательствами, основанными на показаниях свидетелей, и вещественными доказательствами возникают противоречия.
Это всё совершенно неправильно. Если судебный эксперт, к примеру, объясняет, что противопожарная стена обрушилась из-за отсутствия надлежащей подпорки, то тогда даже заявления большинства (как правило, предвзятых!) свидетелей о том, что стена имела надлежащую подпорку, не имеют силы. Ибо, если бы она имела надлежащую подпорку, то она бы не рухнула. Но если прорабы, старшие рабочие и т.д. говорят правду, то тогда подрядчик строительных работ может тотчас же выдвинуть претензии к служащему, ответственному за порученную работу.
Таким образом, вышеупомянутые лица, вероятно, лжесвидетельствовали в суде против подрядчика, возбудившего против них иск о возмещении убытков. В противном случае они должны были быть экономическими мазохистами.
Поэтому для строительных процессов всегда справедливо то, что можно ясно заключить из письма издателю, отправленного одним судьёй из Зальцбурга: любой суд в современном
конституционном государстве без колебания оценит документы и мнения экспертов гораздо выше, нежели показания не совсем беспристрастных свидетелей. Только в мрачном средневековье исход дела зависел от числа свидетелей. Так что, как правило, на строительных процессах после показаний экспертов самым важным элементом является документальное доказательство.
Документ, написанный на тот момент времени, когда стороны ещё не знали, что подадут друг на друга в суд, имеет гораздо большую достоверность, нежели свидетель, который на строительном процессе, как правило, не является непредвзятым. Хорошо известно, что «случайный свидетель», не имеющий отношения к сторонам, предмету спора или предыстории, является редким исключением на процессах такого рода.
Вот почему противоречие между свидетельскими показаниями и экспертными мнениями часто объясняется тем, что (аналогично положению 441 Виттгенштайна) эксперт показывает, что свидетель «не может знать» или что он «сознательно говорит неправду».
Таким образом, противоречия, как правило, не следует инкриминировать эксперту. Но когда-то давным-давно дела в «Следственном отчёте обвинения» обстояли по-другому.
№ 62, 14-15 марта 1992 г., стр. 8 Австрийский президент инженерной ассоциации несёт последствия
Люфтль назвал массовое уничтожение евреев «технически невозможным»
Вена (АР) // В результате волны возмущения, поднятой своими замечаниями об убийстве миллионов евреев при национал-социалистах, Вальтер Люфтль, президент австрийской инженерной ассоциации, подал в отставку. В заявлении Люфтля, опубликованном в пятницу в Вене, говорится, что нацистские злодеяния подлежат осуждению, но они также нуждаются и в научном доказательстве, отсутствующем до сих пор. В одном отрывке в своей, ставшей широко известной, экспертизе Люфтль охарактеризовал массовое истребление в Освенциме «технически невозможным».
Дело Люфтля вызвало всеобщую озабоченность. Федеральная инженерная ассоциация собралась на кризисной сессии. Генеральный секретарь правящей консервативной партии OVP, Ингрид Корозец, выразила глубокую обеспокоенность портящимся образом Австрии за рубежом, вызванным ложным впечатлением о подпольной неонацистской деятельности.
59-летний Люфтль, судебный эксперт и руководитель одной венской инженерной компании, написал в своей статье «Холокост — поверья и факты», что массовые убийства при помощи отравляющего газа Циклон-Б «не могли иметь место; против сего говорят как законы природы, так и отсутствие технических и организационных предпосылок. То, что крематории были не в состоянии обрабатывать большое количество жертв, может быть легко доказано на структурно-технических основаниях. Тела — это не топливо, их кремация требует больше времени и энергии». Кроме того, он назвал убийства евреев при помощи дизельных выхлопных газов «абсолютно невозможными».
10 мая 1992 г., стр. 2 — Штаберль Методы массового убийства
Когда в полуцивилизованном государстве проводится судебный процесс, на котором расследуется убийство, его первоосновной задачей является чётко показать, если обвиняемый совершал убийство, в котором его обвиняют. Менее важным является то, если убийца задушил, застрелил, забил до смерти или зарезал свою жертву.
Однако в большой политике всё, похоже, обстоит по-другому. Сегодня убийство при гитлеровском режиме менее состоятельных евреев, совершённое полстолетия назад (зажиточные евреи в своём большинстве, разумеется, смогли спасти себя посредством эмиграции, нередко подкупая нацистов), по всей видимости, вопрос не столько того, если это убийство было совершенно, сколько вопрос метода убийства, применяемого нацистами. Здесь правомерным считается только одно предположение: то, что при Гитлере евреев убивали в газовых камерах. Нарушители предстают перед судом в деле «освенцимской лжи».
Поскольку вскоре после войны я работал на одно крупное американское информационное агентство, в моём распоряжении имеется определённый личный опыт. Когда в то время в некоторых концлагерях находили оборудование для газации, чьё существование можно было доказать при помощи веских улик, вскоре упрощённой журналистской манерой во всём мире стало писать в газетах в основном о газациях еврейских жертв Г итлера.
С тех пор немало экспертов сумело доказать, что убийство стольких людей при помощи газа было бы технически невозможно. А отсюда для ряда старых нацистов был всего лишь крохотный шаг до нелепого заявления о том, что нацисты совсем не убивали евреев.