Лекции по истории общественной жизни и культуры России
Шрифт:
Из князей, правивших во Владимире, наиболее поразительное впечатление производила на современников личность Александра Невского, жившего в самый трагический момент русской истории (1220–1263). Даже хан Золотой орды говорил, что такого правителя не было ни в одной земле. Когда с юго-востока на Русь надвигались татаро-монголы, Александр сумел отразить угрозу с Севера, а затем дипломатическим путем попытался ослабить гнет татарского ига. В «Житии» он характеризуется, как «светило незаходимо мысленного солнца, иже отечество свое просвещая». Александр – последний князь, проявлявший заботу о Руси в целом, последний подлинно Великий князь. После его смерти Русь, казалось, агонизирует. Юг разорен совершенно. На Севере, во Владимирско-Суздальской Руси, разорение сопровождается страшной усобицей между сыновьями покойного. После нее значение Владимира на Клязьме как столицы падает, и государство фактически
Особая культура начинала складываться в вольных городских республиках: Новгороде, Пскове, Вятке, где правило вполне независимое от князя вече. Новгород имел необычайно широкие связи с главными торговыми центрами Западной Европы. Внутренние социальные противоречия, приводившие к страшным схваткам на мосту через Волхов, и отсутствие правовой традиции помешали созданию сильных городских коммун, того третьего сословья, которое позже сыграло решающую роль в истории Европы. Все же для последующих поколений русских людей Новгород остался символом вольной жизни и процветания, запечатленного в былине о «богатом госте» Садко и одноименной опере Н.А. Римского-Корсакова.
Несмотря ни на что в течение первых веков русской истории у монахов и князей, купцов и крестьян вырабатывается понятие о родной земле, включающее в себя представления о земле-кормилице, месте рождения предков, потомков и соплеменников, и, наконец, земле – общей для всех православной веры. Любовь к родной земле становится доминантой русской культуры и цементирует то огромное сообщество, которое мы называем русским народом.
Помимо отдельных литературных произведений, легенд и былин, понятие Родины формируется в таком замечательном древнем памятнике (вернее, цикле памятников), как Русская летопись. Начиная с автора «Повести временных лет» Нестора, русские летописцы не только ведут повествование о различных событиях, но и дают им нравственную оценку, имея всегда в виду идеал угодной Богу мирной жизни. Образ русского летописца замечательно воссоздан Пушкиным в его трагедии «Борис Годунов», а позднее Мусоргским в его опере.
Как ни странно, своей высшей точки преданность родной земле достигает в самое страшное время, когда нашествие Батыя не оставляет, кажется, никаких надежд. Скорбью о родине полны строки произведений, где ведется рассказ о нашествии. Эти произведения говорят о том, что духовное содержание понятия «Родина», которое невозможно было уничтожить или разрушить, помогло русским людям пережить все испытания. Находившаяся на высоком уровне средневековая русская культура, хотя и была почти уничтожена татаро-монгольским нашествием в середине XIII века, но уже через полтора столетья она достигла значительных высот.
Лекция 5
Русское общество и русская культура в период возвышения Москвы (XIV–XVI века)
Татаро-монгольское нашествие и внутренние распри привели к фактическому распаду Русской земли как политического единства. К началу XIV века этот процесс достиг своей крайней точки, сыновья и внуки Александра Невского во взаимной борьбе переступали все нравственные нормы. Однако уже на рубеже веков появились новые центры консолидации различных земель, городов и княжеств, и постепенно начался процесс возрождения русской государственности. К середине XIV века заметно выделяются два таких центра – княжество литовское и княжество московское. Основателем литовского княжества был Гедимин, начавший объединение не только земель, населенных литовскими племенами, но и западнорусских, в одно мощное государство. Сначала литовские князья были язычниками, потом стали склоняться к православию, пока в 1388 году внук Гедимина Ягайло не принял католичество, женившись на польской королеве Ядвиге и объединив Литву и Польшу в единое государство. Однако до середины XV века Литва еще сохраняла значительную самостоятельность и продолжала оставаться в основном русской и православной.
На востоке Руси, как сказал Максимилиан Волошин: «в лесах, по речным узорочьям завязалась узлом Москва». Основателем московского княжества стал младший сын Александра Невского Даниил, не получивший в течение своей жизни титула Великого князя Владимирского, благодаря чему его потомки также лишались законных прав на этот титул. Однако сами потомки не были согласны с таким положением вещей, и сын Даниила Юрий путем вооруженной борьбы, а еще в большей степени путем безграничного коварства и интриг при дворе золотоордынского хана получил великокняжеский стол. В дальнейшем этот стол упрочился за братом Юрия Иваном Калитой и его потомством, которое с удивительным упорством вело борьбу за расширение московского княжества, доведя его за полтора века до размеров всей Северо-Восточной Руси. В процессе этого расширения необходимо было противостоять многим врагам и соперникам – татарам, Литве, Тверскому и Рязанскому княжествам, Новгороду.
Начало освобождению от татарского ига положила Куликовская битва 1380 года, когда против степных завоевателей выступило объединенное русское войско во главе с внуком Ивана Калиты князем Дмитрием Донским. К середине XV века Москва окончательно возобладала над всеми соперниками в Северо-Восточной Руси, а с Литвой установилось некоторое подвижное равновесие. Между этими крупнейшими государствами Восточной Европы возникли своеобразные отношения. Родственные связи сочетались с кровопролитными войнами. А отдельные князья и княжества время от времени переходили то на одну, то на другую сторону. Большое преимущество московским князьям в глазах русского населения западных областей давала приверженность православной вере.
Потомки Даниила Московского достигли многих успехов, несмотря на то, что, по словам В.О. Ключевского, они были «достаточно посредственными» людьми. Ни у кого из них не было ни широты взгляда, ни рыцарственности их предка Александра Невского. Однако целый ряд свойств новой династии немало способствовал ее политическим успехам. В первую очередь, это верность семейной традиции. Старая родовая славянская психология стала у московских князей живым ощущением собственного существования как переходного между предками и потомками. Князь Симеон Гордый пишет на одре болезни завещание, «чтобы не перестала память родителей наших, и свеча не погасла». Эта преемственность едва ли не больше всего проявилась в накопительстве и приобретательстве. Постепенно московские князья стали обладателями немалых сокровищ, что открывало им широкий простор для приобретательства другого рода – покупки целых княжеств и привлечения к себе на службу потерявших владения князей и немосковских бояр.
Другое обстоятельство, способствовавшее возвышению Москвы, – особая набожность ее князей, их почтительное внимание к церкви и ее пастырям. В их среде складывается тип христианского благочестия, отчасти напоминающий византийский, когда регулярное отстаивание богослужений, соблюдение постов и денежные пожертвования заменяют более глубокое понимание евангельских ценностей. Тем не менее, митрополиты Петр и Алексий уже с начала XIV века перенесли свою резиденцию в Москву, всячески поддерживая ее правителей. Московское княжество становится постепенно островом относительного мира и спокойствия и местом, где наиболее ортодоксально понималась православная традиция.
Время освобождения от иноземного ига – с середины XIV до начала XVI века стало временем одного из высших взлетов русской культуры, русского ренессанса, хотя и не полностью развившегося, но все же богатого достижениями. Деятельность Сергия Радонежского и патриотический подъем, сопровождавший борьбу с татарами, дают первый толчок мощному культурному движению вокруг двух главных центров: Новгорода и Москвы. В Житии Сергия поражает сочетание смиренно-кроткого отношения к людям и всему живому с непреклонной волей, направленной на требовательность к самому себе. Сергий отвергает сан московского митрополита, «потому что не был златоносцем», хотя и понимал политическую целесообразность своего согласия. Он уходит из созданного им монастыря, едва только начинается небольшое расхождение с родным братом. Он работает целый день у крестьянина за остатки заплесневелого хлеба, который никто не хочет есть. Все это создает Сергию непререкаемый авторитет в народе, истинным пастырем которого он становится. Начавший как пустынножитель, удалившийся от людей на возвышавшуюся посреди леса небольшую гору Маковец, живший чем придется, в дружбе со зверями и птицами и сам подобный «птице божьей, не сеющей и не жнущей», по слову Евангелия, – Сергий стал основателем величайшего из монастырей Северной Руси, Троице-Сергиевой лавры. Лавра, вобравшая в себя неизмеримую мощь Сергиева духовного труда, на долгие годы стала главнейшим центром русского самосознания и даже вполне реальным оплотом в борьбе с врагами Родины. Именно Сергий был пастырем, благословившим Дмитрия Донского на борьбу с татарами и пославшим на Куликово поле двух иноков – Пересвета и Ослябю. Сергию непросто было решиться на благословение, за которым последовало страшное кровопролитие. Святой сначала убедился, что князь исчерпал все возможности мирного предотвращения нашествия. «Мир» – был главной целью деятельности Сергия в миру, и сама великая битва была бы невозможна без предварительного установления мира между русскими князьями.