Лексикон демона
Шрифт:
Он заметил, как в добрых глазах Алана промелькнула тень. Тот совершенно отчетливо готовился снова солгать.
— Уверен, когда отец на тебя смотрел, он видел только своего сына.
Ник отвел руку и врезал Алану в челюсть. Мэй, о которой он совершенно забыл, рассерженно взвизгнула.
— Ник, нет! — воскликнула она и бросилась вверх по лестнице.
Впрочем, он уже почти закончил.
Нипочем бы ей не успеть, но Алан и сам был не промах. Его качнуло назад от удара и почти опрокинуло на пол, когда Ник отвлекся на Мэй. Ник лишь краем глаза успел заметить
— Больше так не делай, — произнес он.
Из уголка его разбитой губы сбежала струйка крови. Мэй замялась, переступая с ноги на ногу, но ближе подходить не стала. Ник наклонил голову к дулу и заговорил в ствол, как в микрофон.
— Если я был как приемный, — съязвил Ник, касаясь стали губами, — тогда почему ты не рассказал мне о Дареме? Почему не сказал своей драгоценной тетке Наташе о приемной семье? Мы бы все повеселились на Рождество — ты, твоя настоящая семейка, новая чокнутая мамаша и сын колдунов-убийц. Вот была бы компания!
— Ник, — сказал Алан и разочарованно цокнул языком. — Ты моя настоящая семья. Попытайся понять. А тогда… просто захотелось вспомнить старые времена, когда мама еще была жива, и все было в порядке. Забыться на несколько дней. У меня и в мыслях не было втягивать тетю в этот кошмар!
— Поздно, — отозвался Ник. — Она уже втянулась.
Тут Аланова рука дрогнула. На мгновение Нику почудилось, что тот упадет в обморок, но Алан устоял, только его била дрожь и лицо сделалось пепельно-серым. Ник делано ухмыльнулся, чтобы Алан понял: он смеется, ему наплевать. Рука Алана стиснула пистолет. Ник даже решил, что он выстрелит. Потом Алан медленно опустил ствол, словно сам подумал так же.
— Ник, — произнес он. Его голос сильно дрожал и оттого казался почти подростковым. — Ник, что ты наделал?
— С ней? Ничего, — отозвался Ник. — Думаешь, я стал бы из-за тебя пачкаться? Не льсти себе.
— Ты ей сделал больно?
Ник выдавил улыбку.
— Ну, самую малость.
Дверь в коридор стояла раскрытой. В темноте угадывался чей-то силуэт — не то Ма, не то Джеми; Нику было все равно чей. Главное, что этот кто-то как будто задыхался от страха, и Мэй на лестнице тоже часто дышала. Ник не оглянулся проверить, боится она или нет. Он бы и силуэта не заметил, не очутись дверь прямо за Алановой головой.
Он смотрел на Алана, который не был ему братом, на его ссутуленную фигуру с опущенной рукой. Его лицо все еще сохраняло тот жуткий оттенок, глаза смотрели в сторону, но слабая грудь вздымалась и опадала довольно ровно. Он не был напуган. Он сокрушался.
— Слушай меня, — сказал ему Ник. — Все будет хорошо. Тебе больше незачем лезть в этот кошмар. Твой отец приютил нас с матерью. Ты спас нам жизнь. Я отплачу тем же — сниму с тебя эту метку. Тогда мы будем квиты. После этого больше не показывайся мне на глаза.
Глава двенадцатая
ЗОВ КРОВИ
В последующие дни Нику было все так кристально ясно, что оторопь брала. А вот как и чему придавать значение, он как будто забыл. То за Мэй следил — она теперь старательно отводила глаза, — то за Аланом, который пытался есть одной, не распухшей стороной рта, и не чувствовал совсем ничего.
Никогда он не мог быть как Алан, не умел сопереживать другим, не влюблялся и не заводил настоящей дружбы. Когда-то он объяснял это особой — по сравнению с Аланом — силой рассудка, а теперь думал, что именно эта отстраненность, возможно, позволяла его отцу приносить людей в жертву и ничего не испытывать.
Ник сидел на кушетке, грузной бурой развалине, покрытой полувытертым плюшем, и думал о том, каково быть магом. Пожалуй, он вжился бы в эту роль. То, что неизвестные люди умирали от одержимости, его не трогало. Правда, ему нечего было просить у демонов, но если было бы, он бы не струсил.
Ник смутно чувствовал, что ему следовало бы ужаснуться себе, но страх, как и жалость, никогда его не посещали. Ему не хотелось ни с кем разговаривать, даже смотреть на других было тошно. С тех пор, как все прояснилось, он спал на бурой кушетке — не то чтобы помногу. Как правило, большую часть ночи он упражнялся с мечом до изнеможения, пока спина не взмокнет, а голова, наконец, не опустеет, и даже после этого долго не мог заснуть.
На третью ночь ему почти удалось задремать, как вдруг раздался крик Алана. Ник машинально скатился с кровати и взлетел по лестнице, не успев сообразить, что делает.
Дверь в Аланову комнату была открыта. Кто-то успел туда раньше.
Алан сидел на постели. У него был измученный вид, а щеки казались слишком белыми по сравнению с глазами, но рядом среди смятого белья сидела Мэй и держала его за руки. Ее лица Ник не видел, зато видел Аланово, даже слышал голос. Он что-то шептал — горячо, тревожно и в то же время уже облегченно.
Мэй что-то бормотала в ответ. Ее короткие реплики тонули в потоках его слов. На миг Алан умолк, чтобы ей улыбнуться. Не как всегда, а беспомощной, застенчивой улыбкой. Потом он уронил голову, а когда поднял, его глаза сияли надеждой.
«Наверное, Алан поедет с Мэй и Джеми в Эксетер, когда все закончится», — догадался Ник. Он думал, что Алан вернется в Дарем, но раз он так смотрит на Мэй, значит, захочет быть там, где она.
Мэй наклонилась к нему — одна бретелька майки соскользнула с плеча — и поцеловала в утолок губ, словно затем, чтобы быстрей заживало. Может, и ей хотелось быть с ним.
Ник шмыгнул обратно на лестницу, тихо и незаметно, как тень. Если бы он хоть на секунду задумался, то ни за что не побежал бы к Алану первым. Кто он ему теперь? Никто.
То Алан, то Джеми стали просыпаться с криком почти каждую ночь. Время истекало. Чтобы не встречаться с ними, Ник начал ходить в школу. Он целыми днями бродил по пустым коридорам и думал, сколько школ сменил и со сколькими учителями воевал из-за того, что так хотели Алан и Дэниел Райвз. Он пытался быть как все, пытался следовать советам отца, только вот отец оказался ненастоящим. А сам Ник — ненормальным.