Лексикон
Шрифт:
– Делайте, как я, – бросил Озорник и сел прямо на землю, скрестив ноги.
Среди клубов пара возникла ещё одна туманная фигура, затем ещё и ещё… Призраки, казалось, конденсируются прямо из гнусного, напитанного нечистой влагой воздуха. Толпа неведомых существ плотно обступила их со всех сторон. Волны жара обдавали Ласку, будто в парилке; на лбу моментально выступили капли пота. Один из призраков задел её руку: кончики пальцев словно окунулись на миг в крутой кипяток! Ласка вскрикнула и принялась дуть на обожженную кожу. Потап грозно зарычал. «Если они набросятся на нас, то просто сварят заживо!» – подумала девушка.
– Смахивает на приглашение, не находишь?
Сопровождаемые призраками, они двинулись вперёд. Проулок становился всё уже, теперь это была просто щель меж глухих стен. Резко воняло аммиаком, под ногами хрустело кирпичное крошево. Ласка не выдержала и оглянулась. Призраки не отставали; теперь, когда вокруг была темнота, голубоватые огни в их телах проступили явственней. Иногда сеточка бледных молний обрисовывала даже лица – впрочем, на столь краткий миг; что удержать их черты в памяти не получалось. Проулок заканчивался тупиком. Озорник порылся в карманах куртки, достал коробок и чиркнул спичкой. Слабый огонёк высветил на миг ржавую железную дверь.
– Ох, не нравится мне всё это… – пробормотал Потап.
Внутри здания было немногим светлее: тусклые масляные лампы едва разгоняли мрак. Посреди огромного, словно футбольное поле, помещения возвышалась исполинская конструкция: она занимала почти всё пространство, от пола до крыши. Клёпаная броня бортов, трубы, короткие и толстые, чуть скошенные назад, множество трапов – стальные, деревянные, верёвочные… Здесь пахло угольной пылью, речной тиной и ржавчиной. Непривычные очертания корабля сбивали с толку; он походил на огромного жука-плавунца, фантасмагорическое насекомое, созданное капризом безумного инженера…Призраки вновь обступили незваных гостей, заключив их в круг; несколько существ заструились по направлению к судну. Перемещались они совершенно беззвучно – и раза в два быстрее, чем смог бы человек. Очевидно, у них был некий способ передавать информацию: хотя за всё время пути Ласка не слышала от призраков ни звука, по палубе корабля вскоре загремели шаги. Несколько вооруженных до зубов мужчин спустились по трапу и подошли к пленникам. Их предводитель поднял фонарь – и сердце девушки ёкнуло…
– В рот мне ноги!!! – пораженно рявкнул капитан Стерлинг. – Это ж та самая парочка!!!
***
Джек Мюррей ворвался в кабинет Фальконе, словно ураган и швырнул ему на стол газету.
– Господи, Джек, что с вами?! – книготорговец откинулся на спинку кресла.
– Вы ещё спрашиваете?! – на скулах журналиста выступили красные пятна. – Вы! Соучастник убийства!
– О каком убийстве вы говорите? – спокойно поинтересовался Фальконе.
– А то вы не знаете! – процедил Джек.
Сильвио развернул газету.
– Трагическая случайность… Томас Эндрю Финкелстайн, нотариус… Так… Поскользнулся на крыльце собственного дома, упал и сломал шею.
– Да не прикидывайтесь вы! – с отвращением бросил Мюррей. – Том оставил после себя безутешную вдову и двоих детей… Не хотите посмотреть им в глаза, а? Где этот чертов француз и его громила?!
– Если вы имеете в виду мсье Легри, то
– А если я дам показания?! Если расскажу кое-что о том вечере – как, по-вашему, у полиции не возникнет вопросов?!
– Нет. Не возникнет, – Сильвио Фальконе глядел прямо в глаза Мюррею. – Где доказательства? А вот вы вполне можете оказаться в Ньюгейте – за клевету на уважаемого человека… И знаете – это ведь ещё не самое худшее. Если будете упорствовать, вас сочтут безумцем – и поместят в Бедлам. Вы уверены, что хотите именно этого, Джек?
Журналист упал в кресло для посетителей и закрыл лицо ладонями.
– Что происходит, Сильвио?! Какого дьявола здесь творится?! Только не надо убеждать меня, что это случайность – я хорошо слышал, что сказал Легри!
– Вы же умный человек, Джек. Попробуйте догадаться…
Мюррей поднял голову.
– Зачем? Зачем надо было его убивать?! Он же ничего не знал о… Наших делах!
– Или, наоборот, знал слишком… Непозволительно много.
– Что-о?! Уж не хотите ли вы сказать, что вся эта чушь в письме… Нет! Не может быть! – Джек истерически расхохотался. – Сэр Дадли Фокс – творец Империи! Книга-обманка – угроза мирозданию! Господи, да вы сами-то слышите, какая это невообразимая чушь!!!
– Мистер Инкогнито тоже – чушь, с точки зрения здравомыслящего обывателя. Тем не менее, вы сами были свидетелем, на что он способен. А теперь, зная содержание письма, нетрудно понять, что он из себя представляет и чего добивается… Если только уже не добился.
– Но вы же сами говорили: сэр Дадли отличался страстью к розыгрышам и мистификациям!
– Должен признаться, тут я слукавил… – Сильвио достал из ящика стола кисет и принялся набивать трубку. – Мой рассказ, мягко говоря, противоречил истинному положению вещей. Более серьёзного человека, чем старый сэр Фокс, ещё поискать.
– Но казус в Зоологическом обществе…
– …Которого никогда не было. Я выдумал это; надо же было сказать хоть что-то… И, между нами: я до последнего надеялся, что Огюст не станет принимать крайние меры. Глупо, конечно: он всегда был профессионалом…
– Да кто он такой, чёрт бы его побрал?!
Сильвио немного помедлил.
– В конце концов, вы и сами могли догадаться… Легри – Карающий Меч Братства, Джек. Это его титул… И его работа. Он приводит в исполнение приговоры и заботится о сохранении тайны. Вы ведь уже должны были понять, что масонство – вовсе не та благотворительная организация, какой считают её профаны?
– Я никогда не предполагал…
– Чем серьёзней проблема, тем жестче методы. Ах, как это было бы просто – психопат-француз, убийца-неандерталец и примкнувший к преступной шайке книготорговец Фальконе! В духе бульварных романов, а? Увы, мой друг: с каждым новым шагом по этой тропе истина будет представляться вам всё более зловещей. А выбора у вас, сказать по совести, нет: либо достигнуть ослепительной вершины, либо… – Сильвио чиркнул спичкой и поднес её к чашечке трубки. – Знаете, что самое забавное, Джек? Инкогнито по-прежнему опережает нас, теперь уже на два хода. А мы тут устраиваем мышиную возню – убийства, тайны, судорожное заметание следов… В то время, как мир, возможно, доживает свои последние дни.