Лёлины рассказы
Шрифт:
Клад
Клады ждут одного,
двое – уже слишком много.
(С. Лукьяненко)
«Бабушка, неужели это правда?» – «Конечно, правда, я видела этих коней собственными глазами, когда была девочкой, необыкновенной красоты кони, таких чёрных я никогда не видела. Они везли кибитку, обвешанную лентами; шум, гул стоял повсюду. Я смотрела на необыкновенных коней – но вдруг они бросились с обрыва под радостные крики сидящих в кибитке». «Это была свадьба, Лёля, – продолжала бабушка, – я сразу поняла: чёртова свадьба. Эти кони, знаешь, – души тех, кто руки на себя наложил – теперь они на том свете
Бабушка мне говорит, и я представляю чёрных коней, похожих на вздыбившегося коня спокойной всадницы Карла Брюллова (в бабушкиной гостиной висела картина «Всадница», это была любимая её картина). Случалось мне слышать и другие истории… Вот что однажды рассказала мне бабушка:
– Есть у казаков поверье: перед тем как откроется клад (а открывается он только одному человеку – тому, кому он предназначен), – даст он о себе знать в виде огонька в том месте, где он зарыт. И только этот человек видит огонёк – больше никто его не может видеть. Тогда в полночь он должен идти туда, на этот огонёк, и обязательно один, без креста и молитв. Нужно будет лишь слегка подкопать землю, клад будет его ждать на поверхности. Но если он забудет снять с себя крест или, испугавшись, произнесёт молитву – клад со страшной силой уйдёт в землю, и так глубоко, что никто и никогда его больше не отроет – во веки веков….
– Моя мама, – продолжала бабушка, – каждый вечер видела огонёк в степи, клад звал её, но она не пошла. Страшно ведь … Потом огонёк исчез. Вскоре мама простудилась и умерла.
Я была совсем маленькой, и мне понравилась мысль о кладе. На следующий день я собрала свою команду и сказала: «Сегодня ищем клад» – «Где?» – спросили друзья. Этот вопрос меня удивил. Я не понимала, как можно не знать очевидных вещей: «Клад всегда лежит на самом видном месте! Искать нужно там, где все ходят – напротив подъезда». Друзья согласились со мной. «Нам нужно потрудиться вырыть яму перед подъездом, клад будет неглубоко, потому что зачем ему глубоко быть?» Друзья снова со мной согласились – и мы быстро вырыли небольшую яму. Клада не было. Вероятнее всего, нас опередили: дом-то старый!
Утром нас ждала неожиданная картина: выходя из дома, жители, как сговорившись, падали в нашу ямку и сильно ругались. Нам было не смешно. Вопросов у жильцов было два: кто и зачем вырыл яму? Когда жильцы говорили это «кто» они прибавляли нехорошее слово. Это было очень не смешно. Наконец кто-то из жителей с нерадостным лицом принёс лопату и стал ровнять перед подъездом нашу ямку. Размахивая из стороны в сторону лопатой, он имел весьма угрожающий вид. Нам было даже очень не смешно. Больше клад мы не искали, были задачи поважнее…
Эрмитаж
Красота всегда немного
обессмысливает действительность.
(И. Бродский)
В Петербург мы с мамой приехали в неприятную холодную зиму и остановились у наших друзей – артистов балета. Роскошная квартира меня поразила – таких огромных комнат я ещё не видела. Мы привезли артистам вкусные пирожки, приготовленные бабушкой, и они (муж, жена и девочка) – уплетали их за обе щекИ, разрушая миф о том, что артисты балета мало едят.
Каждый день мы с мамой куда-нибудь ходили, всегда возвращаясь глубоким вечером и любуясь сказочным городом. И вот за поздним чаем артисты сказали, что в Эрмитаже открывается выставка картин французских импрессионистов и их пропустят без очереди, и что они очень сожалеют о том, что не смогут нам помочь так же пройти без очереди. Мама сказала: «Ничего страшного, мы и в очереди постоим».
Было
Мы вошли в зал. На стенах висели картины художников-импрессионистов, было много людей, многие держали в руках блокнотики и записывали названия картин и имена художников. Я, конечно, не догадалась взять блокнот и ручку, а потому не смогу назвать вам автора этой картины… На ней была изображена река, густая трава и лодка. Очень простой пейзаж, но в нём была совершенная тайна, потому что странное, дикое желание украсть картину вдруг овладело мной. Украсть, чтобы каждый день видеть её, чтобы дышать ею так, как дышат воздухом. А разве дышать – это преступление?
Все картины выставочного зала были наполнены светом, они казались живее жизни! И лишь полотна одного художника выглядели здесь чужаками – картины, лишённые цвета и очарования. Я запомнила его имя – это ПикассО (впрочем, это был единственный художник, чьим именем я раздражённо поинтересовалась).
Потом был бег по залам Дворца: перед нами мелькали картины и статуи, статуи и картины.. Пробежка была утомительной. Иногда мы останавливались, прочитав чьё-то великое имя, но это произведение не несло никакого смысла, ведь в голове у меня был только один пейзаж – река, густая трава и лодка…
Покажите человеку красоту – и он будет счастлив! Я не захотела искать репродукцию этой картины, чтобы узнать её название и имя художника (что-то подсказывало мне, что древо познания добра и зла, возможно, разрушительно)…
Мы вышли на улицу, и «дама» привычным движением набросила на плечо свой мешок.
Пушкин
Есть имена, как солнце! Имена -
Как музыка! Как яблоня в расцвете!
Я говорю о Пушкине: поэте,
Действительном, в любые
времена!..
(И. Северянин)
Старинная чёрная книга Пушкина потерялась… Родители спрашивали у всех – друзей, знакомых, родственников, не брал ли кто книгу, но все говорили, что не брали… Впрочем, сказки Пушкина я уже знала наизусть… А каждый раз, ложась спать, мы повторяли с отцом пушкинские строки: «У лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том, и днём и ночью кот учёный всё ходит по цепи кругом…» Дочитывали строки до конца – и я засыпала…
Из всех сказок мне больше всего нравилась «Сказка о золотом петушке», а в ней – шамаханская царица, она казалась мне очень красивой и таинственной, хотелось сыграть эту роль (в детстве я ходила в театральный кружок). Как ей удалось, одной, обмануть и царское войско, которое само себя перебило, и царских сыновей, которые тоже сами себя перебили? Царь Дадон мне сразу не понравился, потому что он обижал своих соседей – нападал на них. Шамаханская царица над ним тоже одерживает победу, не произнося при этом ни слова, а только блистая своей красотой: «Вся сияя как заря, тихо встретила царя». В конце она, со свойственной ей изворотливостью, следит за поединком царя и звездочёта – и смеётся. За это её осуждает народ: « Хи-хи-хи! да ха-ха-ха! Не боится, знать, греха».