Ленин — Сталин. Технология невозможного
Шрифт:
Затем последовало указание генералу Краснову:
«По обстановке в движении эшелонов полагаю необходимым, чтобы завтра сутра Царское Село было окончательно закреплено и можно было бы приступить к подготовке ликвидации Петербурга» [207] .
Куда там Александру Васильевичу Суворову, Наполеону и всем великим полководцам, вместе взятым! Кто из них рискнул бы брать столицу империи, имея 480 казаков и несколько легких пушек!
207
Там же. С. 323.
…А
«Корниловские банды Керенского угрожают подступам к столице. Отданы все необходимые распоряжения для того, чтобы беспощадно раздавить контрреволюционное покушение против народа и его завоеваний.
Армия и Красная гвардия революции нуждаются в немедленной поддержке рабочих.
Приказываем районным Советам и фабрично-заводским комитетам:
1. Выдвинуть наибольшее количество рабочих для рытья окопов, воздвигания баррикад и укрепления проволочных заграждений.
2. Где для этого потребуется прекращение работ на фабриках и заводах — немедленно исполнить.
3. Собрать всю имеющуюся в запасе колючую и простую проволоку, а равно все орудия, необходимые для рытья окопов и возведения баррикад.
4. Всё имеющееся оружие иметь при себе.
5. Соблюдать строжайшую дисциплину и быть готовыми поддержать армию, революцию всеми средствами».
Военно-революционный комитет все-таки сообщил, что в распоряжении Керенского есть только несколько эшелонов казаков — но эта цифра как-то потерялась в вихре прочих воззваний, газет, приказов, листовок. Тюки этой печатной продукции были посланы и в другие города. Во всех отходящих поездах выделялись вагоны для революционной литературы.
На случай прорыва казаков было решено укрепить Петропавловскую крепость. Туда направили матросов с «Авроры», артиллерийскую прислугу с морского полигона, полевые орудия из Усть-Ижорских лагерей.
Штаб Красной гвардии получил предписание отправить 29 октября к Московской заставе 20 тысяч человек для рытья окопов.
В соседние губернии полетели телеграммы с призывом присылать подкрепления Петроградскому гарнизону. Целая история вышла с отрядом 428-го лодейнопольского полка. Его командир сообщил, что высылает эшелон в 500 человек, который прибудет 29 октября утром. Сообщение кто-то перехватил и доставил в «комитет спасения», который выдал эту команду за войска, верные правительству. А кстати: если хотеть на самом деле ввести войска в революционный Петроград, то сделать это под маркой «помощи делу революции» было бы проще простого. Одна мелочь: для этого надо иметь верные Временному правительству войска… После декрета о мире это было невозможно. Мятежникам в городе удалось поднять только юнкеров, для которых война означала офицерскую карьеру — да и те после первых же выстрелов предпочитали сдаться.
Как мятеж в городе, так и поход Керенского были организованы на редкость бездарно — впрочем, как и все прочие деяния Временного правительства. Но как их использовали большевики! Нет, как они их использовали!!!
…Утром 29 октября Александр Федорович, подобно Наполеону, торжественно въехал в Царское Село на белом коне. После чего проследовал во дворец и снова принялся вызывать подкрепления. Однако движение любых частей к Петрограду почему-то заканчивалось одинаково: узнав, куда и зачем их везут, солдатики выбирали военно-революционный комитет и заявляли, что дальше не поедут. На помощь прибыли только три сотни казаков Амурского полка, но и те заявили, что «в братоубийственной войне участвовать не будут» и разошлись по ближайшим деревням ловить кур и щупать крестьянок. Правда, один раз Керенскому повезло: с фронта прибыл бронепоезд. Министр-председатель заявил его команде, что немецкий флот наступает на Петроград, а в городе взбунтовалась чернь под руководством немецких офицеров и не
Зато казаки Краснова, не отделенные от внешнего мира металлическим панцирем, уже успели почуять неладное. Представители казачьих комитетов говорили, что пойдут с кем угодно, но не с Керенским, что не двинутся дальше без пехоты и пр. Генерал с трудом уговорил их продолжить поход. Двадцатитысячный царскосельский гарнизон после стычки, которая произошла накануне, заперся в казармах и объявил о своем нейтралитете, заявив, что не будет драться ни вместе с казаками, ни против них.
Что такое Керенский — давно уже понятно. По части врать и болтать он напоминает повзрослевшего Незнайку. Но на что рассчитывал генерал Краснов? Об этом рассказывает он сам в своих мемуарах.
Керенский обманул Краснова, как обманывал всех. Он обещал, что на помощь выступившим казакам подойдут фронтовые части — а не пришел практически никто. Обещал он также, что в городе им навстречу поднимется восстание. К вечеру 29 октября в Царском объявились вожди «комитета спасения» и принесли известие о провале выступления в Петрограде — но, похоже, ни премьер, ни Савинков не сообщили об этом казачьему генералу. Зато Савинков предложил ему… арестовать Керенского и самому стать во главе контрреволюции. Краснов отказался и, сам для себя, мотивировал свой отказ следующим образом:
«Я мог усмирить солдатское море не из Петрограда, а из Ставки, ставши верховным главнокомандующим и отдавши приказ о немедленном перемирии с немцами на каких угодно условиях. Только такая постановка дела могла привлечь на мою сторону солдатские массы. Но, конечно на это я не мог пойти. Да и это не спасло бы Россию от разгрома. С этим не согласились бы офицеры и лучшая часть общества. А без этого — без мира — свержение и арест Керенского только сделали бы из него героя и еще более усилили бы разруху» [208] .
208
А что, было куда усиливать? Оптимист, однако…
Из этого отрывка следует одно крайне простое умозаключение: по-видимому, ни премьер, ни Савинков не сочли нужным информировать Краснова, что новым правительством выпущен «Декрет о мире». Иначе ни за что не мог бы родиться в его голове следующий расчёт:
«Если настроение петроградского гарнизона такое же, как настроение гарнизонов Гатчины и Царского Села, — войти в город будет возможно… А там? Там это будет уже дело Керенского… дело комитета спасения родины и революции, дело советов союза казачьих войск, наконец, дело Савинкова и министров организовать гарнизон Петрограда и произвести с помощью его, а не нас, необходимую чистку города и аресты».
30 числа силы наступающей на Петроград армии несколько возросли. Их было: 9 сотен (630 конных казаков или 420 спешенных), 18 орудий, один броневик и бронепоезд. Краснов уверял своих казаков, что они идут не воевать, а посмотреть обстановку. Пошли на Пулково. Силы красных, противостоящие им, в «Истории гражданской войны» описываются следующим образом:
«Склоны Пулковской горы, являвшейся центром позиции, были заняты Красной гвардией, основное ядро которой составляли отряды Выборгского района. На правом фланге, в районе деревни Новые Сузы, расположились моряки, прибывшие из Гельсингфорса и Кронштадта. Левый фланг в районе Большого и Подгорного Пулково заняли солдаты Измайловского и Петроградского полков. Там же находились четыре броневика. Общее число революционных войск составляло около 10 тысяч человек. Остро чувствовался недостаток в артиллерии. У советских войск было только два полевых орудия… Генерал Краснов имел значительное превосходство в артиллерии».