Ленин в 1917 году
Шрифт:
Ответ же на надуманный вопрос Старикова: «Февраль 1917: революция или спецоперация?» дал в марте 1917 года сам Ленин. Со стороны правых заговорщиков, курируемых англичанами, это была спецоперация, а со стороны народных масс России и большевиков – революция!
Заканчивая книгу моментом открытия и роспуска Учредительного собрания в середине января 1918 года, Стариков утверждает, что «Ленин разогнал бы «учредиловку», даже имея подавляющее большинство депутатов-большевиков!»
Это уж вовсе в огороде бузина, а в Киеве дядька…
Во-первых, вопреки распространённому заблуждению, выборы в Учредительное Собрание прошли через неделю после штурма Зимнего дворца, то есть после совершения Октябрьской революции. Прошли фактически
Во-вторых, сразу же после выборов в Петрограде, которые проходили в столичном избирательном округе с 12 (25) по 14 (27) ноября 1917 года, Ленин дал 15 (28) ноября 1917 года интервью корреспонденту агентства «Associated Press» Гуннару Ярросу. Начиналось оно так:
«В связи с результатами выборов в Петрограде, на которых большевики получили шесть мест, корреспондент «Associated Press» интервьюировал Председателя Совета Народных Комиссаров, который был окрылён крупной победой своей партии.
– Что Вы думаете о результатах выборов в Учредительное собрание? – спросил корреспондент.
– Я думаю, что эти выборы являются доказательством большой победы большевистской партии. Число голосов, отданных ей на выборах в мае, августе и сентябре, постоянно росло. Получить шесть мест из двенадцати в городе, где буржуазия (кадеты) очень сильна, значит победить в России…»
В Учредительном собрании Петрограду было предоставлено 12 мест, половину получили большевики, и ещё одно место – их тогдашние союзники, левые эсеры. То есть в столице «левые» имели большинство, и Ленин, избранный депутатом Учредительного собрания, надеялся на большинство также общероссийское.
Вышло иначе: партия эсеров получила 59 % голосов, большевики – 25 %, кадеты – 5 %, меньшевики – 3 %. Впрочем, с учётом того, что выборы проходили в стране, уже охваченной кризисом, и в голосовании приняла участие примерно половина избирателей, в литературе отыскиваются и иные цифры: 40 % за эсеров, 23,9 % за большевиков, 4,7 % за кадетов, 2,3 % за меньшевиков и остальные – за другие мелкобуржуазные партии и группы.
Так или иначе, формальная победа в общенациональном масштабе достигнута Лениным не была, однако темп роста влияния большевиков был огромным. При этом в обеих столицах они к началу 1918 года уже пользовались решающей поддержкой, что Ленин в интервью Ярросу и отметил.
К слову, Г. М. Яррос (1882–1965) в 1924 году переехал в Советский Союз, занимался журналистикой и преподавательской деятельностью.
Пожалуй, здесь – забегая далеко вперёд, стоит сказать кое-что и об Учредительном собрании…
ПЕРВОЕ и последнее заседание Учредительного собрания состоялось в Таврическом дворце 5 (18) января 1918 года. Это заседание «смачно» и лживо описано в мемуарах правого эсера Виктора Чернова, который «скромно» умолчал при этом, что «правое» антибольшевистское большинство отказалось обсуждать предложенную Председателем Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК) Свердловым «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа» и признать декреты Советской власти, в том числе – тот знаменитый Декрет о земле, в основу которого Ленин положил наказы крестьян, поддерживавших эсеров.
«Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», которую большевики предлагали обсудить и принять «черновскому» Учредительному собранию, написал Ленин, а за день до открытия Учредительного собрания – 17 января 1918 года она была опубликована в «Правде» и в «Известиях ЦИК» (В. И. Ленин. ПСС, т. 35, с. 221–223).
Статья I «Декларации…» объявляла Россию республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.
Статья II «Декларации…» гласила:
«Ставя своей основной задачей уничтожение всякой эксплуатации человека человеком, полное устранение деления общества на классы, беспощадное подавление сопротивления эксплуататоров, установление социалистической организации общества и победу социализма во всех странах, Учредительное собрание постановляет далее:
1. Частная собственность на землю отменяется. Вся земля со всеми постройками, инвентарём и прочими принадлежностями сельскохозяйственного производства объявляется достоянием всего трудящегося народа.
2. Подтверждается советский закон о рабочем контроле и о Высшем совете народного хозяйства…
3. Подтверждается переход всех банков в собственность рабоче-крестьянского государства…
4. В целях уничтожения паразитических слоёв общества вводится всеобщая трудовая повинность.
5. В интересах обеспечения всей полноты власти за трудящимися… декретируется вооружение трудящихся, образование социалистической красной армии…»
Ну, и что здесь могло не устраивать подлинных народных представителей, за которых выдавали себя Чернов и Кo?
И разве разжигала гражданскую войну или не отвечала интересам народов Статья III «Декларации…», утверждавшая разрыв тайных царских договоров, отвергавшая колониализм и аннулировавшая царские внешние долги, давно оплаченные русской кровью на полях войны?
Статья IV «Декларации…» содержала формулу признания Учредительным собранием Советской власти и её декретов.
Всё это «правым» большинством, обеспеченным правыми эсерами, было отвергнуто и освистано.
После совещания большевистской фракции была оглашена написанная тут же Лениным энергичная «Декларация фракции РСДРП(б)…» (В. И. Ленин. ПСС, т. 35, с. 227–228).
Затем большевики и кое-кто ещё покинули зал, полный пустопорожних речей. А под утро 19 января 1918 года начальник караула Таврического дворца, балтийский матрос Анатолий Железняков распустил «Учредилку», произнеся при этом историческую фразу: «Караул устал».
В НОЧЬ на 7 (20) января 1918 года ВЦИК по докладу Ленина принял уже официальный декрет о роспуске «Учредилки»… А накануне – 6 января по старому стилю – Владимир Ильич начал писать блестящую статью «Люди с того света», которая почему-то тогда так и не была опубликована (возможно, потому, что автор оборвал её на полуслове – дни-то были горячие!)…
Ленин писал в ней:
«Я потерял понапрасну день, мои друзья». Так гласит одно старое латинское изречение. Невольно вспоминаешь его, когда думаешь о потере дня 5-го января.
После живой, настоящей советской работы, среди рабочих и крестьян, которые заняты делом, рубкой леса и корчеванием пней помещичьей и капиталистической эксплуатации, – вдруг пришлось перенестись в чужой мир, к каким-то пришельцам с того света… Из мира борьбы трудящихся масс, и их советской организации… в мир сладеньких фраз, прилизанных, пустейших декламаций, посулов и посулов, основанных по-прежнему на соглашательстве с капиталистами.
Точно история нечаянно или по ошибке повернула часы свои назад, и перед нами вместо января 1918 года на день оказался май или июнь 1917 года!
Это ужасно! Из среды живых людей попасть в общество трупов, дышать трупным запахом, слушать тех самых мумий «социального» фразёрства, Чернова и Церетели, это нечто нестерпимое…
…Потоки гладеньких-гладеньких фраз Чернова и Церетели, обходящих заботливо только (только!) один вопрос, вопрос о Советской власти, об Октябрьской революции… И правые эсеры, проспавшие, точно покойники в гробу, полгода – с июня 1917 по январь 1918, встают с мест и хлопают с ожесточением, с упрямством. Это так легко и так приятно, в самом деле: решать вопросы революции заклинаниями… Ни капли мысли у Церетели и Чернова, ни малейшего желания признать факт классовой борьбы…
Тяжёлый, скучный и нудный день в изящных помещениях Таврического дворца, который и видом своим отличается от Смольного приблизительно так, как изящный, но мёртвый буржуазный парламентаризм отличается от пролетарского, простого, во многом ещё беспорядочного и недоделанного, но живого и жизненного советского аппарата…»