Ленин
Шрифт:
Теперь коридоры были почти пусты. То здесь, то там стояли патрули финнов и латышей, а из-за плотно закрытых дверей доносились голоса спрятавшихся солдат и лязг винтовок.
Около полудня в окруженный вооруженными рабочими зал совещаний вошла группа людей, которых здесь никто никогда не видел. Они шли молча, неуверенно глядя по сторонам.
Их ввели в зал.
За столом и на эстраде собрались комиссары и более десяти членов исполнительного и военно-революционного комитетов.
Делегаты Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов! — объявил рабочий с красной повязкой на рукаве и винтовкой
— Слушаем вас, товарищи! — сказал Ленин, пронзив прибывших взглядом.
Делегации вышел худой, немолодой человек и сказал дрожащим голосом:
— Мы, представители социал-демократов и революционеров, прибыли по поручению Совета, который является преемником власти правительства.
Ленин весело улыбнулся и ответил:
— Вы, товарищи, находитесь в данный момент в резиденции единственного российского правительства, не преемственного, правда, зато — революционного! Однако в настоящий момент данная неточность не имеет никакого значения. Объясните, пожалуйста, причину вашего прибытия!
Делегат прокашлялся и сказал:
— Социалисты-революционеры спрашивают народных комиссаров: каким правом они узурпировали их проект передачи земли крестьянам?
Ленин склонил лысый череп над столом и засмеялся. Его широкие плечи высоко поднимались. Когда он поднял голову, его глаза полны были веселого, хитрого блеска.
— Хоть ваш проект не соответствует нашим взглядам на землю, мы узурпировали его потому, что крестьяне хотели иметь именно такое право. Почему мы поспешили опубликовать ваш проект? Потому что в ваших руках он остался бы клочком бумаги, а в наших — уже приобрел живые очертания.
— Это демагогия! — воскликнули делегаты.
— Это хорошо или плохо? — наивным голосом спросил Ленин, насмешливо глядя на социалистов.
— Это наглая узурпация! — кричали они.
— Тем, у кого что-то увели из-под, носа любая узурпация кажется наглой. Узурпаторы видят это по-другому, — доброжелательно и снисходительно перебил их Ленин. — Что дальше?
Вышел другой товарищ. Он был страшно бледен, а губы его дрожали. Он с трудом выдавил из себя слова:
— Именем социал-демократической фракции Совета, я протестую против позорного мира, к которому стремятся народные комиссары. Российский народ никогда не простит вам этого оскорбления!
— Товарищи хотели бы продолжать боевые действия на фронте? — с сочувствием в голосе спросил Ленин.
— Да! Народ не вынесет позора! — крикнул делегат.
— Имеете ли вы, товарищи, армию, на которую можете опереться в своих намерениях? — выяснял диктатор.
— Нет! к сожалению! Вы сумели довести войска до полного разложения!
— Извините, но должен указать на новую и очень важную неточность! — воскликнул Ленин. — По вопросу «разложения» мы уступаем первенство вам. Жаль! Это доказывает история. Достаточно вспомнить действия вашего наполеона Керенского, Соколова с его знаменитым приказом №1 и ораторов из вашего лагеря, которые посещали фронт. Нам оставалось всего лишь поставить точку над «і». Мы ее поставили!
Делегат, сбитый с толку, молчал. Видя это, Ленин тем же доброжелательным, разоружающим тоном продолжал:
— Вы любезно проторили нам путь, добровольно взяв на себя «черную работу». Вам отлично известно, что нынче ведение войны невозможно. Уставший, истощенный народ никому не даст рекрутов. Армии войны тоже достаточно, она мечтает об отдыхе. Остается только мир — любой ценой. Мы добиваемся этого, и на нашем месте даже великий князь Николай Николаевич не придумал бы ничего иного. Что касается меня, я всегда был убежден, что лучше воздержаться от удара, чем махнуть кулаком и… получить по мордам, аж искры из глаз посыплются. Советую вам помнить об этом, товарищи, днем и ночью!
Делегация почувствовала скрытую угрозу. Это возмутило товарищей.
Они подняли крик:
— Мы не позволим узурпаторам издеваться над страной и ставить под угрозу созыв Учредительного собрания. Только оно может принимать законы и устанавливать параметры заключения мира. Мы будем защищать Учредительное собрание всеми силами! Помните и вы об этом!
Ленин лениво потянулся и спокойно, без гнева и возбуждения, ответил:
— Мы расстреляем вас из пулеметов!
Разговор был закончен. Делегация удалилась, возмущенная и подавленная.
Комиссары окружили своего вождя и с беспокойством смотрели в его черные, проницательные глаза.
— Срыв отношений со всеми социалистами в таком опасном моменте, в такое ответственное время… — буркнул, не глядя на Ленина, Каменев.
— Перчатка, брошенная Учредительному собранию, вещь опасная, — добавил Томский.
— Очень опасная и совершенно не рассчитанная на настроения крестьянства и армии, — присоединился Троцкий, сняв пенсне.
Воцарилось тяжелое, мучительное молчание.
Его нарушил Свердлов:
— Угроза, поддержанная действием, перестает быть угрозой и становится убедительным фактом.
На это, блестя белыми зубами и огнем возбужденных глаз, ответил Сталин:
— Сегодня мы еще можем оккупировать нашими войсками Петроград! Достаточно использовать преданные гренадерский, Павловский и пулеметный полки! Будет тихо, как маком засеял!
Ленин внимательно слушал. Когда товарищи исчерпали свои опасения и доводы, он твердым голосом сказал:
— Партия, в которой, как мне кажется, мы все состоим, потребовала введения диктатуры пролетариата. Мы не можем отступить от этого, не изменяя партии. Я очень удивлен, товарищи, что вынужден разъяснять вам теперь основные принципы диктатуры и партии! Воистину в такой момент это более опасно, чем покушение на гипнотизирующее вас пресловутое Национальное собрание!
Опираясь локтями о стол, он говорил без возмущения и пафоса, словно беседовал в кругу друзей:
— Диктатура — это мощь, которая непосредственно опирается на насилие, не знающее никаких правовых ограничений. Мощь государства является символом насилия. Отсюда логический вывод: диктатура пролетариата выполняет функции государства, которое является единственным источником и создателем права. Это право должно быть таким, чтобы стало машиной для уничтожения вражеских общественных течений и вражеских идеологий. Лишь предатели или глупцы могут требовать снисходительности к врагам диктатуры и правительства, представляющего интересы и идеи только одного класса! Таковы принципы! Отступление от них является преступлением, сумасшествием или предательством! Политика партии в соответствующий момент будет поддержана штыками и автоматическим оружием!