Ленинград-34
Шрифт:
– Представляете,- взгляд мнемониста по прежнему направлен на женщину.- несмотря на мою хорошую память, я плохо запоминаю лица- они слишком изменчивы.
Дверь в кабинет открывается и на пороге появляется невысокий коренастый парень в прилипшей к телу белой рубашке и потёками пота на лице. Облегчённо вздохнув и не удостоив нас ни единым взглядом, он спешно выбегает из приёмной.
– Прошу вас, товарищ Чаганов.- Сменяет гнев на милость ассистентка.
Профессор Лурия, молодой человек лет тридцати пяти, худощавый с густой чёрной, начинающей седеть, шевелюрой, приветливо здоровается и усаживает меня на гнутый венский стул перед маленьким столиком, к столешнице которого прибиты две кнопки из искусственной слоновой кости, одна с моей стороны,
– Судя по одному карандашу, это скорее монограф.- Пытаюсь шутить, чтобы скрыть свою растерянность.
– Приятно разговаривать с таким образованным молодым человеком.- парирует Лурия.
'Молчи, блин,- за нормального сойдёшь'.
– Сейчас мой ассистент будет зачитывать слова,- монотонным без ударений голосом продолжил он.- ваша задача- не повторять его, а назвать синоним к нему.
Быстрый исытующий взгляд на меня.
'Слова больше не скажу'.
– То есть, схожее или близкое по значению слово.- Продолжил Лурия, не дождавшись моей реакции.- Например, лошадь- конь, идти- шагать. Не можете придумать синоним, говорите первое пришедшее на ум. Скажете, нажимайте на кнопку. Понятно? Тогда приступим.
– Колесо.- Нажимает на свою кнопку, севший напротив, юноша в белом халате.
Разместившийся неподалёку за своим письменным столом профессор открыл свою тетрадь.
– Круг.- Кликает моя кнопка.
Юноша записывает мой ответ и ставит рядом число 18.
'Что бы это значило? Похоже, что это время, за которое я ответил на вопрос. Скажем, он своей кнопкой разряжает конденсатор и включает его зарядную цепь, я своей- размыкаю зарядную цепь. В итоге на индикаторе- показание стрелки пропорционально времени, затраченному на ответ. Точное время не важно, интересны относительные его значения. Ну и что это ему даёт? А чёрт его знает'.
– Река.
– Волга.
'Эдак он всю мою биографию проверит: где был, что делал. Так, не время думать, есть у меня знакомая девушка- ветеран спецслужб, пусть она думает. А моя задача сейчас как у Иоганна Вайса- запомнить все слова и числа, стоящие рядышком'.
– Чан.
– Асфальт.
'Двести слов и двести чисел к ним... за полтора часа. И не сказать, что уж очень утомительно... Чего это тот парень, передо мной, так вымотался? Душновато, конечно, из-за наглухо закрытых и зашторенных окон, но как иначе- шум: на улице что-то копают, но заметно прохладнее, чем снаружи. Хотя с чего это я взял, что его мозг препарировали также деликатно как и мой. А что если, надели ему на голову вон тот дуршлаг, украшенный сгоревшими подстроечными конденсаторами, и шипели на ухо: 'А кем ты был до революции в городе Киеве'? Эти два ботаника выбивали признание?... Запишем в загадки. Хм... счастливые часов не наблюдают, 'голубки' явно разочарованы скоротечностью моего сеанса'.
Москва, Докучаев переулок, квартира Ощепкова,
позже, тот же вечер.
Растапливать ли дровами плиту ради чашки чая? В который раз задаю себе этот вопрос и каждый раз эта потусторонняя фантомная тяга к чаепитию на кухне разбивается о явственную ощутимую лень. При этом всегда с содроганием вспоминаю чудо отечественной техники, сверкающий серебром, электрический самовар с 'Максима Горького', красовавшийся на стойке ближнего ко входу салона-ресторана и который при нашей аварийной посадке, по словам бортпроводницы, как ракета вылетел в проход и оставил на переборке сверху и сбоку от моей головы огромную вмятину. Но мысли о чашке ароматного янтарного напитка возвращаются вновь и вновь. Можно было бы, конечно, воспользоваться советом любимой тёщи (выпей пива- чего зря воду гонять), но уж точно не сейчас: дел накопилось много.
Деньги.- Рубли.- 16. Нож.- Мусат.- 20. Письмо.- Телеграмма.- 10.
Отхлёбываю из стакана тёплую, с железным привкусом, воду и скашиваю взгляд на полученную вчера телеграмму: 'Будем завтра Москве тчк Павел'. Трудно было указать время? Секретарь начальника управления ПВО обзвонился уже. Из гостинной раздался звонок телефона.
– Приехал?- прозвучал из трубки нетерпеливый голос.
– Николай Иваныч, я ж сказал, как только- так сразу.
'Даже лыжи не успеет снять'.
В прихожей раздался шум открываемой двери, облегчённый вздох, быстрые шаги и стук закрываемой двери в туалет.
– Секундочку, кажется, приехал.- Бросаю трубку и спешу в прихожую, где нахожу обвешанного поклажей Павла.- Тебя к телефону из УПВО.
Тот бросает вещи и спешит в гостинную.
– Ну, как?- Появившаяся Оля сразу берёт быка за рога.
– Нормально.- Приглушённым голосом начинаю доклад.- Говорил с Курчатовым, встречался с Иоффе, познакомился в Артеке с Молотовым, Алихановым, членом исполкома Коминтерна, женой Ежова. Здесь в Москве: с Бокием и проходил проверку на декторе лжи в ВИЭМ у профессора Лурии. Составил перечень вопросов, что мне задавали и мои ответы на них. Оля кивает и мы перемещаемся на кухню, где она забирает мои листки.
– Всё,- говорит вошедший сильно расстроенный Ощепков.- я в Америку не еду. Меня включили в группу проверяющих от УПВО. Приказ подписал нарком. Завтра выезжаем на Дальний Восток. Время командировки- три месяца.
'Коротко, чётко доложил. Прямо как я. Осталось только услышать- спасибо, свободен. Впрочем, свободен- это мне, а Павла Оля повела в спальню, видимо, зализывать душевную рану...
Ни за что не поверю, что это случайность. Ягода настаивает на моей поездке, а Тухачевский и пальцем не шевельнёт, чтобы освободить руководителя ОКБ, чья разработка на контроле у СТиО, от рутинной инспекции, с которой справился бы любой командир-артиллерист. Да и у меня на Павла были свои планы. Звонил вчера Лосеву, тот в расстроеных чувствах: Кракау так и не приступил к работе над тетройодидным реактором, так как соответствующий договор с нашим ОКБ застрял в папке 'на подпись' у директора ГОИ Вавилова, который сейчас в Москве и скоро выезжает в Европу знакомиться с работой стекольных заводов в Германии, Австрии и Франции. Это означает задержку ещё на несколько месяцев. Вообще-то, у Ощепкова с Вавиловым установились добрые отношения ещё со времени научной экспертизы идеи о радиоуловителе самолётов, так что грех было бы этим не воспользоваться, ускорив подписание документа. Не просить же Кирова, в самом деле, ведь 'золотыми часами гвозди не забивают'.
А интересно, когда Павел завтра уезжает? Если после обеда, то можно попытаться успеть попасть на приём к Сергею Ивановичу. Договор у меня в голове, сам составлял. С утра мотнёмся в управление, распечатаем на машинке, завизируем у начальника и- к Вавилову. Вариант'.
Сзади раздались лёгкие шаги.
– Угомонился?
– У него поезд в шесть утра. Пусть поспит.
Оля в длинном халате усаживается напротив за стол, вытаскивая из кармана мои записи.
'Отпадает вариант. Всё равно надо ехать в Ленинград сдавать дела, там и попробую подписать у заместителя'.
– Рассказывай подробно, кто был, что делал.- Прокурорский взгляд уперся мне в переносицу.
Чуть приоткрываю водопроводный кран и под звон водяной струи о жестяную раковину рассказываю о событиях сегодняшнего дня. Затем в течении получаса она изучает мой список.
– Проходили мы по юридической психологии такой метод,- Оля начинает накручивать на палец локон.- называется он асоциативный эксперимент. Проводится он примерно так же, как его применил твой профессор: испытуемый должен отвечать на его слово первым пришедшим на ум своим. В списке есть фоновые и ключевые слова. На фоновые, проходные слова испытуемый отвечает быстро, а на словах, вызывающих аффективное воспоминание- тормозит. Эта задержка может быть измерена. На этом основан метод, применяется он к подозреваемому, который хочет скрыть своё участие в преступлении, при этом проверяющий знает все детали этого преступления и может, поэтому, подбирать ключевые слова, вызывающие аффект.