Ленинград-34
Шрифт:
'Вместо пяти сотен отдыхающих будет две с половиной тысячи. Что это так лицо вытянулось у Алиханова? Не нравится? Можно понять, шесть гостиниц и сорок гектаров парка. До революции это был лучший курорт в Крыму: казино, почта, телеграф, роспись интерьеров была выполнена Суриковым. Дочка встревоженно смотрит на ра сстроившегося папу. Яблоко от яблони... Так и проживёт свою жизнь с фигой: сначала в кармане, затем- напоказ'.
Ровно стучит мотор артековской шаланды, развозящей почётных пионеров, то есть нас с инструктором Цекамола, по домам. Абсолютный штиль, солнце склонилось к горизонту до уровня 'Ласточкиного гнезда' и светит нам прямо в глаза. Мои, впрочем, защищены продукцией
'А любовь-то у многих товарищей к стране была 'с интересом'! Наверняка, этот щёголь из Коминтерна, бросившийся за Молотовым после окончания концерта, не о мировой революции хотел поговорить. Круто им Сталин стал перекрывать кислород, невзирая на 'дооктябрьский стаж'. Как тут не броситься на защиту нажитого непосильной борьбой? Правда, недооценили силы и ума вождя, а потому проиграли. Те же, тридцатилетние (как Мишакова, например), что пришли им на смену, счастливые, но напуганные судьбой предшественников, в открытую борьбу больше не вступали. Пришли к власти демократическим путём- голосованием и эта секта, подхватив эстафету ненависти к Сталину, пронесла её через 'застой', 'ускорение' и развал в двадцать первый век. Как не дать этим партократам узурпировать власть в стране? Как не позволить им стать выше закона? Даже Сталин не смог, точнее не успел, завершить реформу партии, начатую на девятнадцатом съезде. Почему он не провёл её в 39-ом на восемнадцатом? Скорее всего, не хотел ломать перед войной ещё один каркас (кроме силовиков, преставительной и исполнительной властей), связывающий республики в единое целое, а после не успел, разбитый инсультами или инфарктами. Интересно, что думает Киров по этому поводу? Как вызвать его на откровенность? Не знаю'.
Шаланда мягко причаливает к деревянному пирсу напротив гостиницы 'Мариино'. Рулевой хватается правой рукой за столб, а левой помогает инструкторше выбраться на помост.
– Зайдёшь ко мне?- голос Мишаковой дрогнул.
'Ну правильно, я сейчас всё брошу и'...
– Канешно, зайду,- живо откликается грек, не произнёсший до этого ни слова.- дарагой, падажди меня. Пастой, куда...
Каблучки инструкторши звонко застучали по дощечкам причала быстро удаляясь.
Глава 14
Крым, Царская тропа, недалеко от Ливадии.
15 июля 1935 года, 11:00.
'Зря я увязался за этими 'лыжниками'... У-у-ф... Сил больше нет'.
Четвёрка участников лыжного перехода Байкал- Мурманск тоже отдыхает в санатории ?4, причём в одной комнате со мной. Хорошая такая комната, просторная на восемь человек. На восемь здоровых молодых парней, приехавших поправлять процентное соотношение крови с молоком в организме. Шестым оказался мой знакомый секретарь Ягоды Яков Черток и ещё двое оперативников из Калмыкии, держащихся особняком. Это соотношение исправлялось почти исключительно крымским домашним вином, несмотря на официальный сухой закон в нашем санаторно-курортном учреждении. Впрочем, на наших спортсменах употребление вина никак не отражалось, даже их обычная немногословность никуда не девалась, может быть, немного повышался и без того прекрасный аппетит. На мне гомеопатические дозы также не сказывались, а вот Яша, не умевший пить, по утрам страдал сильно, как, например, сегодня, что не смог выйти с нами, хотя до этого не отставал от меня ни на шаг, на пробежку.
Вчера, продегустировав по стаканчику виноградного напитка на расположенном неподалёку рынке, мы с Яшей прогуливались по уже воспетому пока в стихах парку Чаир, примыкавшему к нашему санаторию, и притягивающему к себе отдыхающих из всех окрестных здравниц и съёмных квартир.
– Алексей, здравствуйте,- послышалось справ.- вы тоже здесь отдыхаете?
– Добрый вечер, Абрам Федорович,- вопросительно гляжу на спутницу Иоффе (лет тридцати, невысокая, круглолицая со спортивной фигурой в коротком теннисном платье),- да, в соседнем санатории. Это- мой товарищ, Яков Черток.
– Моя супруга, Анна Васильевна.- С нескрываемой гордостью представляет он свою молодую жену.
– Очень приятно, Алексей Чаганов.- Неожиданно сильное для женщины рукопожатие мозолистой руки в ответ.
– Вы один, без жены отдыхаете?
– Какой жены?- Вырывается у нас с Яшей одновременно.
– Нины Камневой, видели фотографию в 'Смене'? Все об этом говорят.- Недоумённо отвечает Анна Васильевна и вопросительно смотрит на меня.
– Лёша, теперь, после этой фотографии,- хохмит Черток.- как честный человек, ты просто обязан жениться.
Весело хохочем втроём, женщины, похоже, над таким серьёзным предметом, как замужество и женитьба, не смеются.
'Уже стал героем слухов, ещё немного и начнут анекдоты сочинять: возвращается Чаганов из Америки'...
– Так вы не женаты?- Бьёт в одну точку жена академика.
– Совершенно не женат и не был никогда,- говорю это без тени улыбки и затем обращаясь к Иоффе.
– А вы как отдыхаете?
– Абрам Фёдорович качается в гамаке,- безуспешно пытается разглядеть выражение моих глаз за чёрными стёклами очков Анна Васильевна.- а мы с Игорем Васильевичем играем в теннис.
Мода на чёрные очки, после нескольких моих появлений в них в этом парке, распространяется по южному побережью Крыма как лесной пожар. Этот стильный аксессуар создаёт у некоторых его обладателей иллюзию неузнаваемости, как, например, у 'Алена Делона' из Коминтерна, который, не здороваясь, прошёл мимо под ручку с юной особой несколько старшей Лусик.
– Не только, а прогулки в лесу ты, Ася, забыла?- Академик добродушно улыбается с любовью глядя на молодую жену.- Аромат в можжевеловой роще, что у царской тропы, божественный.
– Это ж он об этом тебе и рассказывал...- оставляет она последнее слово за собой.
'Игорь Васильевич? Курчатов? Очень кстати'...
Раскланиваемся с четой Иоффе и заходим в летнее кафе неподалёку от входа в парк. Восторженно улыбающаяся официантка принимает наш заказ: мороженое и по бокалу портвейна.
– Люблю я с тобой отдыхать,- Черток одним глотком опустошает половину бокала.- всё вне очереди и вино, и девушки.
'Полегче с вином, приятель, тебе ещё оперу писать. Блин, сглазил'...
Сидевшие за соседним столиком две молодые брюнетки лет тридцати (везёт мне на тридцатилетних!) в красивых белых лёгких платьях с одинаковыми завивками коротких волос, захватив свою бутылку вина, бесцеремонно усаживаются на два свободных стула нашего.
– Женя,- затягивается длинной сигаретой в коротком мундштуке главная подруга, картинно откидываясь на спинку своего стула.- Зинка, налей вина.
'Неслабо обе уже набрались'.
Ничуть не обидевшаяся на Зинку, младшая подруга принялась сосредоточенно наливать вино. Яша, обрадованный столь быстрым подтверждением своих слов, галантно отбирает бутылку у Зинки.