Ленинград(Героическая оборона города в 1941-1944 гг.)
Шрифт:
12 сентября фашистские соединения вступили в Красное Село, а с утра 13 сентября устремились к Урицку, пригородному поселку, включавшему в себя теперешнюю станцию Лигово, и к Пулковским высотам. Наступили решающие дни первого этапа грандиозной битвы за Ленинград. Каждый из этих дней заслуживает того, чтобы о нем рассказать особо…
14 сентября
День занимался ясный, безветренный, настоящее «бабье лето». В штабах на синее небо и по-осеннему ласковое солнце поглядывали с опаской:
— Сейчас прилетит. Опять бомбежки…
Чтобы ликвидировать прорыв на урицком направлении, Г. К. Жуков использовал последний резерв — 10-ю стрелковую дивизию, подкрепив ее стрелковым полком, батальоном танков и некоторыми другими подразделениями. Артподготовка продолжалась 30 минут, но была достаточно мощной: в боевых порядках пехоты уже разместились наблюдательные пункты моряков, ветер доносил с залива мощный гул морских орудий, невиданной силы разрывы четко обозначали места скопления вражеских войск. Бой практически был встречным. Одолели наши. Койрово и Сосновка были отбиты.
У соседей 10-й дивизии справа положение сложилось иначе. Выдвигаясь на назначенные ей позиции, 5-я дивизия народного ополчения с самого начала должна была занять заранее подготовленный опорный пункт в Горелове, но гитлеровцы поспели туда раньше, и Горелово уже дважды переходило из рук в руки. В минувшую ночь командование дивизии отвело один полк к Пулкову, опасаясь прорыва. Фашисты воспользовались этим, и к вечеру их танки снова взяли поселок. Г. К. Жуков, чья воля все больше давала себя знать, приказал:
— Вернуть немедленно.
В контратаку поднялся 2-й полк дивизии, в передовых цепях пошел комиссар полка, недавний секретарь Василеостровского райкома партии С. И. Ганичев. Его тяжело контузило. Ополченцы несли потери, но не останавливались и снова вернули Константиновну. На Горелово сил уже не хватило, хотя они снова и снова пытались пройти вперед.
На правом фланге полосы главного удара, у поселка Володарский, наши части, прежде всего 3-я гвардейская дивизия народного ополчения, весь день сдерживали подразделения фашистов, прокладывавших себе дорогу к Финскому заливу, чтобы окончательно отрезать Ораниенбаумский плацдарм от Ленинграда Туда же, к Володарскому, отошла 1-я морская бригада. Моряков бомбили, на них шли танки, их атаковывали автоматчики. В кожухах «максимов» закипала вода. В окопы пришли шоферы, связисты, разведчики.
Среди частей, располагавшихся возле Пулковской обсерватории, был 1-й батальон 1-го полка 5-й ДНО, сформированной в основном из добровольцев Выборгского района и Васильевского острова. Командовал батальоном И. Ф. Рябинкин, кадровый офицер, служивший в армии с 1918 года. Ополченцы еще не совсем отрешились от довоенных представлений, первую ночь, благо относительно тепло, они просидели на улице деревни Пулково, считая неудобным тревожить местных жителей. Прошло с тех пор два дня, и все переменилось. Пулково уже бомбили и обстреливали, деревня опустела. Рябинкину пришлось выделить бойцов, чтобы собрать разбросанные вокруг обсерватории книги, бумаги; 20 бойцов целую ночь упаковывали все, что представлялось им ценным, в матрацы. Наутро тюками нагрузили две машины и отправили в Ленинград.
Накануне 13 сентября ружейно-пулеметная пальба слышалась только справа, видимо из Горелова и Лигова. Перед фронтом все оставалось спокойно, но к высотам отходили с разных сторон группы бойцов и командиров. В том числе артиллеристы. Собралось несколько дивизионов. Рябинкин никуда дальше их не пустил. Оставил у себя своей властью, создав не предусмотренную никакими штатами артиллерийскую группу поддержки батальона.
На рассвете 14 сентября в штаб батальона, где еще недавно был командный пункт 42-й армии, пришел начальник артиллерии армии полковник М. С. Михалкин. По пути он конечно же должен был заметить сверхштатные артиллерийские позиции, и Рябинкин опасался, что его обвинят в самоуправстве. Беспокойство было напрасным. Судя по всему, Михалкин посчитал инициативу комбата разумной.
Фашисты между тем подобрались совсем близко. Вскоре, видимо из деревни Венерязи, посыпались мины, рвавшиеся у самого переднего края. Ополченцы не отвечали: не хотели раскрывать до времени своей системы огня. Командир роты капитан Вендера, высмотрев, что минометы укрыты за стогами сена, обратился к бойцам:
— Кто возьмется уничтожить минометы противника?
Через несколько минут старший сержант Тол-калин и красноармеец Любашин ползли, прячась между кочек в высокой траве. Фашисты обнаружили их, но ополченцы изловчились под огнем подобраться к ним еще ближе. К стогу сена полетели бутылки с зажигательной смесью, гранаты, стог загорелся, трех фашистов убило, остальные бросились кто куда. Любашин погиб. Оставшись один, Толкалин поджег еще четыре стога, и вот уже пять огромных костров запылали перед деревней. У Толкалина, которого трижды ранило, хватило сил доползти до своих; в окопе он сразу потерял сознание.
В коротких стычках перед передним краем прошел весь день.
Ветер уже доносил до Ленинграда грозный гул набиравшего силу боя. Днем 14 сентября в Таврическом дворце состоялся общегородской комсомольский радиомитинг, который транслировался по всей стране. В конце митинга выступил Всеволод Вишневский, талантливейший певец революционного подвига, участник легендарных походов Первой Конной, один из создателей фильма «Мы из Кронштадта»:
— История не дает нам сейчас никаких путей, кроме одного — все вытерпеть и доказать свою стойкость, выдержку и умение… иди и бейся, молодежь, иди и бейся, как никогда еще никто не бился!
Сотни юношей отправились на фронт прямо с митинга.
Г. К. Жуков так и не уезжал из Смольного. Штаб фронта окончательно перебрался туда, все вопросы решались совместно с А. А. Ждановым, А. А. Кузнецовым. Военный совет добивался, чтобы оборона была прочной, активной, глубоко эшелонированной. Обнаруживались новые и новые резервы, которые в иной, не столь критической ситуации никогда бы не взяли в расчет. В частности, теперь вполне реальным представлялось к 18 сентября, то есть всего через четыре дня, сформировать еще несколько крупных подразделений и создать уже четыре линии обороны.
Поздно вечером 14 сентября между Жуковым и начальником Генерального штаба Б. М. Шапошниковым состоялся телеграфный разговор.
— Обстановка в южном секторе значительно сложнее, чем казалось Генеральному штабу, — со свойственной ему прямотой докладывал Г. К. Жуков. — К исходу сегодняшнего дня противник, развивая прорыв тремя-четырьмя пехотными дивизиями и введя в бой до двух танковых дивизий, вышел на фронт Новые Сузи, что южнее Пулкова на два километра… северная окраина Константиновки, Горелово… Таким образом, на этом участке фронта положение очень сложное. Это положение усугубилось тем, что у командования в районе Ленинграда не было резервов. К исходу сегодняшнего дня мною организована на путях движения противника система артиллерийского огня, включительно до привлечения морской, зенитной и прочей артиллерии. Собираю минометы и думаю: к утру смогу на основных направлениях подготовить плотный заградительный огонь для взаимодействия с пехотой, которую к исходу дня расположили на вышеуказанном рубеже, привлекаю всю авиацию фронта и КБФ, и, кроме того, собираем до сотни танков.