Ленинградский «Блицкриг». На основе военных дневников высших офицеров вермахта генерал-фельдмаршала Вильгельма Риттера фон Лееба и генерал-полковника Франца Гальдера 1941-1942

Лебедев Юрий Михайлович

Фюрер:

— Мы завтра окончательно определимся по поводу этого временного периода.

Командующий группой армий «Север»:

— Речь идет и о новых задачах для 16-й армии и ее корпусов. Все зависит от того, должны ли они и далее прочно удерживать населенные пункты и быть там затем уничтожены или же исходя из конкретной ситуации смогут отвести назад свои подразделения. Не думаю, что произойдет то, чего вы опасаетесь в плане беспорядочного бегства.

Фюрер:

— Нельзя допустить того, чтобы войска расползлись по нескольким дорогам. Русские тогда направят туда свои лыжные дозоры, а затем внезапно атакуют лыжными батальонами. Тогда нарушится снабжение и фронт затрещит по швам.

19.00. Оценка обстановки командующим группой армий «Север»: разговор с фюрером днем результатов не принес.

Фюрер попросил меня прибыть завтра к нему в Ставку. Новых известий относительно 2-го армейского корпуса пока нет.

Следует ожидать крупного наступления противника через Волхов на участке, где тонкой ниточкой растянулись позиции 126-й и 215-й пехотных дивизий. Едва ли можно ожидать, что это наступление удастся отразить в полной мере, поскольку отсутствуют надежные резервы. В случае прорыва могут иметь место неприятные последствия.

Тогда 18-й армии придется отступить еще дальше. Ожидается, что противник после прорыва будет продвигаться на запад к трассе Красногвардейск — Луга — Псков.

Сегодня я заявил по этому поводу генерал-полковнику фон Кюхлеру, что если обстановка будет складываться так и дальше, то войскам 18-й армии придется откатиться к этой трассе. Очень опасным при прорыве на Волхове было бы продвижение противника в юго-западном направлении с захватом Новгорода. Никаких резервов здесь нет.

• Как известно, советские войска повернули при новом своем наступлении не к югу, а на северо-запад с целью освобождения Ленинграда от блокады. При этом прорыв осуществлялся по полному бездорожью в условиях зимы, что вело к распылению сил, усталости войск и в конечном итоге закончилось остановкой. Задача расширения участка прорыва в юго-западном направлении, чего опасались немцы, советским командованием вовсе не ставилась. В июне эта операция закончилась пленением остатков 2-й Ударной армии генерала Власова.

Гальдер:

Группа армий «Север» На южном фланге группы армий натиск противника усилился в связи с наступлением четырех русских соединений по замерзшим озерам против 123-й пехотной дивизии. Фон Лееб думает о немедленном отходе. Фюрер отвергает его предложение. Повторный разговор фюрера с Леебом. Он вызывает фон Лееба на завтра к себе для объяснений. Положение в районе Старой Руссы стабилизировалось и, по-видимому, будет вскоре восстановлено. На Волховском участке фронта — затишье перед бурей. <…>

Заметки по поводу высказываний Гитлера на совещании 12.1.1942 г. <…>

<…> Пикирующие бомбардировщики перебросить на правое крыло группы армий Лееба.

Старая Русса. Удерживая фронт в полосе 10-го армейского корпуса и локализуя действия прорвавшегося противника, полностью вывести с переднего края всю дивизию СС «Рейх». [308]

13 января 1942 года, вторник, 206-й день войны

Лееб:

308

Поскольку обстановка в районе Старой Руссы казалась стабилизировавшейся. — Прим. нем. изд.

Запись в личном блокноте: «Полет в Ставку фюрера. Он настаивает на том, чтобы 2-й и 10-й армейские корпуса и дальше удерживали свои позиции. [309] Разговор с фюрером с глазу на глаз. Я обратился к фюреру с просьбой об отставке по состоянию здоровья». [310]

Гальдер:

<…> Группа армий «Север». В результате разговора фон Лееба с фюрером никакого единства мнений не достигнуто. Фюрер по-прежнему настаивает на своем требовании, отмеченном в приказе: во что бы то ни стало удерживать фронт на Валдайской возвышенности. Фон Лееб заявляет, что приложит для этого все усилия, но успеха не будет, так как невозможно подтянуть достаточное количество войск! (Перебрасываемая сюда 218-я пехотная дивизия, один полк которой предназначается для волховского фронта, может из-за весьма медленного темпа движения прибыть только после 28 января.)

309

Прим. Г. Майера. О положении в районе Демянска фон Лееб дал следующие показания на Нюрнбергском судебном процессе № 12 по делу Верховного главнокомандования вермахта (протокол, с. 2378): «Был лишь вопрос времени, когда будут отрезаны 100 тысяч войск из состава 2-го и 10-го армейских корпусов. Этот мешок не имел никакого оперативного значения. Данный район можно было оставить без каких-либо негативных последствий. За рекой Ловать я уже подобрал район, который можно было бы занять двумя-тремя дивизиями, хорошо укрепить и быть в готовности противостоять войскам маршала Ворошилова. Поэтому 13 января я вылетел в ставку Гитлера. Я доложил фюреру обстановку самым подробным образом и сказал, что необходимо отойти за реку Ловать. Гитлер решительно сказал: „Нет, вы останетесь на прежнем месте“. На этом доклад был закончен. Я вышел из кабинета, подошел к Кейтелю и сказал: „Доложите Гитлеру: я прошу об отставке“. За ужином я сидел напротив Гитлера. После еды Гитлер позвал меня к себе и рассказал, почему в отставку ушли фон Браухич и фон Рундштедт. После того, как он закончил, я сказал: „Прошу отставки“.

Обстановка в районе Демянска была мне ясна. Она была настолько конкретно прозрачна, как, пожалуй, вообще редко бывает во время войны. Я точно знал, чего желал маршал Ворошилов. Он хотел отрезать мои дивизии и он их отрезал. Гитлер не обратил на это внимания. Он не прислушался к моему совету и предложениям на этот счет. Я проиграл этот бой и это сражение. Сложившееся положение стало для меня бесперспективным и безнадежным. И потому я ушел. Решение об уходе далось мне тяжело. Не потому, что я должен был сложить с себя обязанности командующею, а из-за того, что я переставал служить своему отечеству. А оно доверило мне судьбы сотен тысяч молодых солдат. Я отвечал за их жизни, они лежали на моей совести. Я отвечал за них перед отечеством, перед сотнями тысяч матерей. А теперь я знал, что им уготована тяжелая судьба как раз в то время, когда я их оставляю, поскольку проиграл свой бой. Но вина за потерю каждого из этих солдат, которые напрасно погибали под Демянском, всецело лежала на Гитлере. Она была последней каплей, переполнившей сосуд».

310

Прим. Г. Майера.

В дневнике барона фон Грисенбека имеется описание эпизода под названием «Уход Лееба», написанное, видимо, в более позднее время. Вот что там говорится: «Лееб с 12 на 13 января находился на объекте „Анна“ (кодовое наименование ОКХ) и на объекте „Хубертус“ (кодовое наименование штаб-квартиры фюрера). Возникли разногласия по поводу неудачного использования 123-й пехотной дивизии, которая по приказу ОКХ и вопреки желанию Лееба была принуждена к упрямому удержанию своих безнадежных позиций. После чего она была окружена и почти полностью уничтожена. Исходя из общей обстановки на фронте группы армий „Север“, Лееб выступал за немедленный отрыв от противника, даже если бы при этом пришлось пойти на некоторые потери. Положение со снабжением и парализованное состояние немецкой железной дороги вынудили нас отводить войска ближе к продовольственным и материальным складам. Гитлер был абсолютно другого мнения и наложил запрет на отвод войск. Он исходил из того, что каждый сданный врагу метр земли весной пришлось бы отвоевывать повторными наступлениями. Лееб попросил по соображениям плохого состояния здоровья освободить его от обязанностей командующего группой армий „Север“ и возложить эту функцию на более молодого кандидата.

13 января Гитлер отклонил эту просьбу, он остался при своем мнении даже после полуторачасовой беседы с Леебом, которую вел с ним в этот же вечер наедине. С 14 по 16 января положение группы армий „Север“ стало угрожающим. Особенно беспокоила Старая Русса, где находились основные продовольственные склады 16-й армии. Она вместе с аэродромом был взята русскими в кольцо. Русские овладели также дорогой Новгород — Чудово. Они прорвались на стыке между 16-й и 9-й армиями, пробились на широком фронте к городу Холм (его обороняли войска генерала Шерера) и окружили его. Теперь уже было поздно говорить о планомерном и целевом отходе группы армий „Север“. ОКХ стало настаивать на удержании каждого опорного пункта и распорядилось перебросить по воздуху из Риги в Демянск 218-ю пехотную дивизию, находившуюся до этого в Дании».

• Гальдер ничего не написал о прошении Лееба уйти в отставку. Видимо, Гитлер, принявший на себя командование сухопутными войсками, пока об этом не сообщил своему начальнику штаба. Он надеялся все же уговорить Лееба изменить свое мнение. Авторитет командующего группой армий «Север» в вермахте среди высшего командного состава оставался высоким. Лишаться последнего из командующих группами армий, отправленных совсем недавно в отставку, Гитлеру не хотелось.

14 января 1942 года, среда, 207-й день войны

Лееб:

Запись в личном блокноте: «Возвращение в Псков, в штаб группы армий „Север“. Обсуждение обстановки вместе с генерал-полковником Бушем.

Наступление противника по всему фронту вдоль Волхова. Прорыв противника в полосе обороны 126-й пехотной дивизии».

Гальдер:

<…> Общие потери сухопутных войск, не считая больных, составили 867 996, т. е. 27,12 % средней численности всех войск Восточного фронта (3,2 млн).

15 января 1942 года, четверг, 208-й день войны

Лееб:

Запись в личном блокноте: «Я еще раз попросил об отставке. Повторный приказ сверху, чтобы 2-й и 10-й армейские корпуса продолжали удерживать свои позиции». [311]

Гальдер:

<…> Прорыв противника на южном фланге 16-й армии. Незначительное продвижение в районе Старой Руссы. На Волховском фронте также отмечаются вклинения противника. На остальных участках фронта группы армий «Север» — затишье.

311

У Гитлера отсутствовала какая-либо военная подготовка, и в этом смысле он не понимал, как можно руководить во время военных действий миллионами солдат. Его представления в области оперативного командования ограничивались одним словосочетанием: „Ни шагу назад“. Такое представление и такая ограниченность понимания сущности управления миллионной армией в войну были абсолютно недостаточны, особенно на таком сложном театре военных действий, как Россия с ее далеко растянутыми фронтами и огромными по их глубине пространствами. Но именно эта широта пространства в России создавала большие оперативные возможности для наших действий. Когда же кто-нибудь приходил к Гитлеру с подобными предложениями, то слышал в ответ: «Генералы постоянно хотят маневрировать, а они должны удерживать свои позиции». Из-за этого были упущены многие благоприятные возможности.

Его чрезмерная фантазия рисована ему волшебные картины, которые не отвечали реалиям. Он никогда не имел ясного представления о том, что на самом деле происходило, о том, что могло стать возможным и чего не могло быть. О том, что было важным, и том, что являлось несущественным или второстепенным. А ведь едва ли есть область человеческого мышления и в первую очередь человеческих действий, которые зависят от реальности в такой степени, как война. Такие выражения, как „слово невозможно для меня не существует“ на войне в особой степени зависят от окружающих обстоятельств, имеющих для них судьбоносные последствия. Ведь на войне не все определяет собственная воля к свободе действий. Ей зачастую противостоит не менее свободная и чаще всего очень сильная и несгибаемая воля противника. Противостоять этой свободной воле противника, сломить ее — в этом заключается искусство ведения войны. Такие размышления были недоступны Гитлеру, и это приводило к просчетам, имевшим тяжелые последствия».

Фон Лееб просит освободить его от должности. <…>

16 января 1942 года, пятница, 209-й день войны

Лееб:

Оценка обстановки командующим группой армий «Север»: на Волховском фронте противнику вновь удалось значительно расширить участки своих прорывов. Следует ожидать, что он продолжит подготовку к новым атакам. С нашей стороны тоже ожидается подход подкреплений. Они хоть и незначительные, но тем не менее помогут. Так что угроза этому участка фронта пока не столь уж большая.