Ленинградский меридиан
Шрифт:
Шел сентябрь сорок второго года. В трех местах огромного советско-германского фронта, на севере, в центре и на юге, немецкие войска уперлись лбом в стену, не выполнив поставленной им Гитлером задачи. Ленинград так и не был взят, линия фронта под Москвой не была выровнена в пользу вермахта, а Сталинград превратился в новый Верден. До полной победы над врагом ещё было далеко. Фашистская Германия ещё была полна сил, но её стратегические планы вновь потерпели сокрушительное поражение.
Глава XIV. Бои местного значения.
При проведении любой операции, сражении или боя у тех, кто их проводит сил как правило, не хватает. Это в основном служит объяснением того, что итог боевых действий оказался иным, чем ожидался. За этим красиво поставленным фасадом часто кроются неудачно принятые в ходе боевых действий решения командиром и их подчиненными. Иногда эти аргументы устраивают вышестоящее командование, иногда нет, но в случае с Константином Рокоссовским все было по-иному.
В операции "Искра" он сделал все что мог и даже больше. Были заняты рабочие поселки, Синявино, Мга, прорвано кольцо блокады и если бы не встречная операция немцев в это же время и в том же месте, прямое железнодорожное сообщение с Ленинградом было восстановлено. На это были потрачены все силы и средства, имевшиеся в распоряжении Волховского фронта и чтобы поставить победную точку и взять село Отрадное, нужны были дополнительные резервы.
Об этом Рокоссовский прямо доложил Сталину в вечернем разговоре по ВЧ.
– Чтобы полностью взять под свой контроль всю Кировскую железную дорогу, необходимо минимум две дивизии с полноценными артиллерийскими полками, танковая бригада тяжелых и средних машин и дивизион гвардейских минометов. Без получения этих сил, фронт не сможет полностью выполнить поставленную перед ним задачу.
Обычно, когда собеседник начинал говорить нереальные вещи, Сталин, как правило, жестко одергивал его. Быстро и решительно спуская зарвавшегося мечтателя с высоких небес на грешную землю, однако в этот раз вождь говорил в ином тоне.
За время войны Сталин смог убедиться в том, что его собеседник человек дела и если он просит подкреплений, значит того требует обстановка.
– К сожалению, товарищ Рокоссовский, Ставка не может выделить перечисленные вами силы. Все резервы, которыми мы на данный момент располагаем, направляются на Кавказ, под Сталинград и Ржев. Надеюсь, что вы понимаете причины, заставляющие нас так поступать - Сталин многозначительно промолчал, желая чтобы собеседник, сам себе ответил на заданный вопрос, после чего продолжил.
– Мы также надеемся, что вы вместе с командованием Волховского фронта найдете возможность, чтобы в полностью выполнить поставленную перед фронтом задачу?
– Все, что может сделать фронт имеющимися у него силами - это попытаться изменить линию фронта в районе рек Мойка и Мга. Попытка прорыва к поселку Отрадному приведет к неоправданно высоким потерям живого состава, без твердых гарантий на успех. В этой ситуации не исключены новые боевые действия в районе Мги и Синявино, которые могут закончиться не в нашу пользу - решительно отрезал Рокоссовский, и в трубке повисла тишина.
Как смертельно боялись её, во время беседы с Верховным Главнокомандующим многие боевые генералы. Некоторые особо продвинутые специалисты по истории и военному делу утверждали, что в этот момент генералы вспоминали трагическую судьбу красного Бонапарта - Тухачевского, Терминатора - Павлова и расстрелянного в октябрьской спешке 41-го года командарма Штерна. Возможно, что так, но прошедший ежовские жернова Рокоссовский твердо придерживался простого правила: Делай, что должно и будь, что будет. Поэтому он с честью дождался того момента когда трубка ожила и Сталин задал главный вопрос этого разговора.
– И каким видится вам выход из создавшегося под Ленинградом положения, товарищ Рокоссовский?
– Считаю, что операцию следует временно прекратить до декабря месяца, товарищ Сталин. Тогда морозы скуют Неву и сделают проходимыми Синявинские болота. Тогда можно будет ударить в обход немецкой обороне на Липки и Шлиссельбург. Также можно будет наступать на Отрадное не вдоль железнодорожного полотна, а ударить напрямик через болота.
– Ну а как быть с больными и голодающими ленинградцами? Попросим подождать их ещё три месяца?
– вождь задавал неудобные вопросы, но у генерала были нужные ответы.
– На сегодня мы уже восстановили железнодорожное сообщение до Мги и Келколово. В скором времени поезда смогут доходить до Синявино и берега Невы в районе 1-го городка. В целях безопасности можно будет проложить узкоколейку или грунтовую дорогу от основной ветки до Дубровки, откуда по понтонной переправе на ту сторону Невы, где имеется железная дорога.
– У вас на все есть готовые предложения. Хорошо работаете товарищи - усмехнулся вождь.
– Ленинградцы не чужие нам люди, товарищ Сталин - с горечью обиды ответил ему Рокоссовский, вспомнивший бессмертное строки казахского акына Джамбула Джабаева "Ленинградцы - дети мои, ленинградцы - гордость моя".
– Нам они тоже не чужие - откликнулся Сталин. Он на немного задумался, а затем неожиданно согласился с генералом.
– Будем считать, что вы убедили Ставку в разумности временной передышки для войск Волховского фронта до декабря месяца.
Та легкость и быстрота, с которой вождь согласился на предложение Рокоссовского, сразу насторожило генерала.
– Видимо дела на Кавказе и под Сталинградом оставляют желать лучшего - подумал про себя Рокоссовский и его догадки сразу обрели под собой основу.
– Считаете ли вы, что ваше присутствие в качестве Представителя Ставки на фронте необходимо до полного завершения операции или товарищи Мерецков и Говоров смогут сами закончить её - вопрос вождя таил много опасных камней. Здесь проверялась и уверенность генерала в стабильности положения фронта, его амбициозность, отношение к комфронту и многое другое, но Рокоссовский грамотно их обошел.
– Думаю, что вам виднее, товарищ Сталин, остаться мне на фронте или оставить его - скромно ответил Рокоссовский, чем вновь вызвал улыбку у вождя.