Ленинградский меридиан
Шрифт:
– Рокоссовский - Манштейн не произнес, а скорее прожевал губами эту неудобную для себя фамилию чуть ли, не по слогам.
– Я знаю этого генерала из колоды Сталина. Он отчаянно тасует их в надежде вынуть козырного туза, но выше валета у него ничего не выпадает.
Губы Манштейна тронула язвительная улыбка, обращенная не столько к советскому вождю, сколь к Хассе.
– У вас есть представители полка Абвера "Бранденбург"?
– Нет, господин генерал. Разведывательно-диверсионной работой у нас занимается обер-фюрер Крузе - начштаба кивнул головой в сторону одного из присутствующих в комнате офицеров, одетого в эсэсовскую форму.
– Прекрасно - повернул голову в его сторону Манштейн.
– Насколько я знаю, генерал Рокоссовский не любитель сидеть в штабе и часто совершает разъезды, желая знаю обстановку в живую, а не по докладам. Уверен, что сейчас он находится в Синявино.
Манштейн сделал многозначительную паузу, и Крузе моментально уловил, все то, что осталось недосказанным.
– Мы немедленно займемся этим вопросом, экселенц - заверил штурмбанфюрер генерала и тот холодно кивнул ему головой. Как истинный представитель касты военных аристократов он терпеть не мог эсэсовцев, считая их выскочками и в глубине души был рад, что эту грязную работу будет выполнять именно этого ведомства.
– Давайте не будем терять время господа и приступим к составлению приказа о переходе к наступлению.
Как и предсказывал берлинский гость, советские войска пока шла перегруппировка сил, не смогли прорвать немецкую оборону и выйти к Отрадному. Все их успехи составляли два километра, которые они проползли, выбивая солдат противника с их рубежей обороны. Сказывались потери, понесенные войсками в предыдущих боях и усталость людей. Прорывая блокаду Ленинграда, они отдали все свои силы и теперь наступали, что называется на "честном слове".
Требовались новые силы и резервы, но Ставка уже дала все, что могла и штаб фронта занимался лихорадочным выкраиванием их из того что было. Где только можно снимались взводы, роты и даже батальоны ради того, чтобы пройти оставшиеся километры, продавить оборону противника.
Ради скорейшего завершения операции Мерецков был готов снять часть войск с направления на Липки, но Рокоссовский был категорически против этого.
– Рабочий поселок 5 важный пункт всей нашей обороны в этом районе и оголять его никак нельзя. Враг в любую минуту может перейти в наступление на этом направлении, угрожая нашим флангам.
– Ширина нашего прорыва увеличилась, и мы можем не опасаться относительно ударов по флангам - не соглашался с ним комфронта.
– Да увеличилась, но не настолько, чтобы угрозами с флангов можно было пренебрегать в борьбе с таким противником как немцы.
– У шлиссельбургской группировки противника нет сил, чтобы наносить удар во фланг нашим войскам. Её главная задача - из всех сил держать оборону и не дать сбросить себя в Ладогу!
Жарким спорам генералов положил конец телефонный звонок сообщивший, что немцы начали наступление в районе поселка Анненское. После массированной артподготовки, противник начал наступление силами танков и мотопехоты. Немцы смогли переправиться через Мойку и ворвались в поселок, где развернулись упорные бои.
Одновременно с этим, часть сил противника пытается обойти Анненское и прорваться к Арбузово. Какими силами наступает противник и как далеко ему удалось продвинуться, было неизвестно. Поступившие сообщения не давали полной и ясной картины, что только ещё больше повышало градус напряжения.
– Константин Константинович, что будем делать?
– испуганно спросил комфронта Рокоссовского.
– Ведь если немцы ударят навстречу со стороны Марьино, наша оборона может не выдержать?
Рокоссовского очень подмывало напомнить Мерецкову его недавние слова о неспособности прижатых к Ладоге немцев к активным действиям, но он не стал этого делать. Ущемленным самолюбием красавец литвин не страдал, всегда ставя на первый план интересы дела, а не мелких страстей.
В отличие от комфронта видевшего свою главную цель в занятии Отрадного, Рокоссовский со своим малым штабом разрабатывал различные варианты развития событий, в том числе и нового наступления противника. И дело тут было не в одаренности полководца или обладание им дара предвидения. Зная, что такой противник как немцы будет яростно и упорно биться за Ленинград до конца, Рокоссовский просто банально просчитывал возможные шаги противника и делал все, чтобы быть готовым к любому повороту событий. Тем более что действие проходило на ограниченном пространстве, и большого выбора у Кюхлера не было.
Сообщение о наступление немцев на Арбузово, хотя и были неожиданным, врасплох генерала не застало. Вместе с Малининым, они уже прорабатывали и такую возможность со стороны немцев и даже предприняли для подстраховки некоторые действия.
– Во-первых, надо точно знать положение дел. В наших ли руках Анненково, и какими силами противник наступает на Арбузово. Проводная связь, скорее всего со штабами нарушена и лучше всего, поручить это дело майору Реммеру, в радиоделе он лучший специалист. Одновременно необходимо послать в Арбузово генерала Казакова, чтобы он на месте разобрался и смог предпринять необходимые действия.
Рокоссовский вопросительно посмотрел на комфронтом, ожидая его согласия, и моментально его получил.
– Конечно, лучше послать под Арбузова генерала Казакова. Для отражения наступления бронетехники противника ему и карты в руки - обрадовался Мерецков.
– Во-вторых, необходимо задействовать авиацию. Конкретных целей, куда следует наносить удары, мы пока не знаем. Наши и немецкие войска перемешены и потому будет вернее, если наша авиация нанесет удары по южному берегу Мойки в районе Анненково. Наверняка наши летчики найдут там нужные для себя цели.
В-третьих, нужно связаться с генералом Говоровым и попросить его оказать помощь нашим войскам в районе Арбузова артиллерией. Такая договоренность с ним имеется, тем более, что новый штурм Пулково и Ижоры немцы едва ли предпримут в ближайшее время. Думаю, не будет возражений, если все это будет поручено генералу Малинину. Он уже имеет опыт общения с ленинградцами и ему будет быстрее ввести их в дело - высказал предложение Рокоссовский и вновь его слова не встретили возражений со стороны комфронта.