Ленинский броневик
Шрифт:
Внезапно разговоры в приемной оборвались. Пролетел предостерегающий шепот, все поглядели на входную дверь - и появился Чугунов. Грузно шагая и пыхтя от усилий, но стараясь держаться молодецки, Чугунов, не обращая внимания на приветствия, проследовал в кабинет.
От секретарского стола поднялась солидная дама. Здесь ее почтительно называли по имени-отчеству: Аделаида Аркадьевна. С папкой бумаг она отправилась к начальству.
Теперь все лица вслед за нею повернулись к двери, настеганной клеенкой. Несколько мгновений - Аделаида Аркадьевна вышла из кабинета. Улыбнулась
– Товарищ Домокуров. Пройдите.
Сергей встал, смущенный, не трогаясь с места, развел руками.
Уполномоченные зашумели, требуя соблюдения очереди.
Аделаида Аркадьевна выдержала строгую паузу. Потом сказала:
– Федос Матвеевич сегодня вообще мог бы отменить прием. У него заседание в исполкоме... Прошу, товарищ Домокуров, не задерживайте...
Сергей оказался в кабинете управляющего. Ступил на ковровую дорожку.
Федос Матвеевич устремился навстречу гостю.
– Сергей Иванович, голубчик...
– радовался он, заключая Домокурова в объятия.
– Пришел-таки, ну, спасибо, спасибо, уважил друга и наставника. А каким молодцом выглядишь! По-прежнему, видать, футбол, волейбол, плаванье-нырянье в Неве, а? Одобряю, одобряю... А я, брат, расплылся. Сердце - и никакой от докторов помощи, ни черта не смыслят они в своей медицине!
Глубину кабинета занимал письменный стол. Это было нечто массивное и величественное - как саркофаг. Перед саркофагом наподобие сторожевых львов кресла. Видать, Чугунов высмотрел в комиссионке - туда сбрасывали мебель из прежних буржуазных квартир.
– Садись, дорогой, рассказывай. Сколько лет, сколько зим...
Домокуров оперся о львиные лапы - подлокотники у кресла, но не садился.
– Федос Матвеевич, о себе я, позвольте, уж в другой раз. В приемной полно людей, и я хотел бы прямо к делу.
Чугунов поморщился:
– А ты о моих ребятах не страдай. Посидят, раз у начальника гость...
Он запустил руку в саркофаг и поднял за горлышко, держа между пальцами, как заколотых курят, две бутылки минеральной воды.
Разлил по стаканам. Свой жадно выпил и принялся хвастать:
– Самолично, брат, кую кадры... Уполномоченный у меня - зверь на работе. Ты не гляди, что с виду они так себе, табунок - вроде как церковные певчие... Нат Пинкертон на деле, Конан Дойли! Скажи я уполномоченному, мол, в центре земного шара лом завалялся, слазит и туда, из преисподней наш товар достанет! Чертей за нос обведет!
Домокуров тут же смекнул свое:
– Федос Матвеевич! Вот бы их пустить...
– Это куда еще?
– Да на поиски броневика.
Чугунов кисло усмехнулся. Помолчал.
– А ты, я вижу, все еще не образумился? Неужто надеешься, как говорится, сказку сделать былью?
– Да, Федос Матвеевич, надеюсь.
– И, выпив свой стакан минеральной воды, добавил: -Надеюсь также, что вы мне в этом поможете.
– Ладно, просьбы потом, - усмехнулся Чугунов.
– А уж коли пришел...
Он встал, сдвинул на сторону портьеру на стене - и взорам открылась массивная золоченая рама... А в ней зигзаг на бумажном листе: график хозяйственной
– ...Коль скоро, говорю, пришел, то принимай доклад Федоса на данном этапе. Критикуй, ругай - от тебя, сам знаешь, все снесу!
А на лице - улыбка удовлетворения. И в самом деле - успехи в сборе металлического лома налицо.
Окреп голос управляющего.
– Металл, Сергей Иванович, для страны - главное дело! А его, сам знаешь, не только в рудниках добывают. Залежей на поверхности не меньше, если хорошо поискать. Сколько бы, ты думал, Чугунов со своими уполномоченными огребает лома? А скоро на миллионы счет пойдет! Без нас, утильщиков, и металлургии СССР делать нечего. Ни однешенькой пятилетки не вытянуть без наших трудовых рук!
Чугунов сбросил пиджак, засучил рукава белоснежной рубашки. Подбоченился.
– Вылезай-ка, Сергей Иванович, милый друг, из твоих древних веков, становись ко мне на металл, и мы целиком и полностью поймем и оценим друг друга. За одну твою честность и прямоту заместителем своим поставлю. А? Это тебе не в учителишках ходить - должность высокая, номенклатурная!.. Не хочешь? А ты подумай сперва, подумай...
Он резко задернул портьеру и блистательная диаграмма потонула в волнах тяжелого репса.
– Значит, с просьбой ко мне?
– И Чугунов вновь сел за стол.
– Ну что ж, излагай свою просьбу.
– Федос Матвеевич, дайте мне допуск. На склады металлолома. На все, какие есть в Ленинграде и в области.
Чугунов усмехнулся:
– Броневик надеешься раскопать?
– Да, сперва пошарим, не попал ли он случайно в лом. А на будущее, с вашего разрешения, расставим всюду комсомольские посты.
Теперь Чугунов спросил:
– Ты, Сергей Иванович, член партии?
– Да.
Но под взглядом Чугунова Домокуров почувствовал, что нелишне подтвердить это документом. Полез в карман за партбилетом.
Чугунов:
– Можешь не предъявлять. Но поскольку ты член партии, имею право открыть тебе один секрет. Вооружение Красной Армии все время обновляется.
– Знаю, - вставил Домокуров.
– Сам видел. Служил.
– В таком разе мне нет нужды тебе объяснять, что броневики, хорошо послужившие нам в дни Октябрьского переворота и в гражданскую, по нынешнему времени к делу непригодны. Короче сказать, нет больше этих броневиков, сняты с вооружения. Все подчистую. Побывали, как лом, на наших складах - и адью, ушли в мартен...
Домокуров медленно повернулся и, почувствовав странную слабость в ногах, побрел к выходу.
А Чугунов вслед ему:
– Задание по металлолому выполнено и перевыполнено. Говорю тебе, не хвалясь...
* * *
Здесь же, на окраине города, Сергей опустился на лавочку у чьих-то ворот.
Вокруг деревянные, посеревшие от времени и непогоды домишки. Тишина... Только коза помаленьку хрупает, выщипывает травку из-под его ног.
Потеря не укладывается в голове: "В лом превращен! Резвые уполномоченные сделали свою коммерцию. Может быть, тот самый справедливый старичок и доконал его..."