Леопард охотится в темноте
Шрифт:
– Забыл, не могу вспомнить.
– Много или мало времени прошло с момента освобождения до ареста?
– Мало, – угрюмо сообщил свидетель, опустив взгляд на руки.
– Разве вас не освободили из заключения в обмен на обещание сесть за руль грузовика и дать показания…
– Милорд! – завопил Абель Кхори, и судья ответил не менее пронзительным и негодующим голосом:
– Мистер Петал, прошу вас не говорить о центрах перевоспитания как о концентрационных лагерях.
– Как будет угодно вашей светлости, – вынужден был согласиться защитник. – Вам ничего не обещали при освобождении из центра перевоспитания?
– Нет. – Свидетель выглядел совершенно потерянным.
– Вас не посещал за два дня до освобождения капитан Тимон Ндеби из Третьей бригады?
– Нет.
– Вас никто не посещал в лагере?
– Нет! Нет!
– Вы уверены, что у вас не было посетителей?
– Свидетель уже ответил на этот вопрос, – поспешил вмешаться судья, и мистер Петал театрально вздохнул и беспомощно поднял руки.
– Больше вопросов нет, милорд.
– Мистер Кхори, вы желаете пригласить следующего свидетеля?
Крейг знал, что следующим свидетелем должен быть Тимон Ндеби, но обвинитель почему-то решил не вызывать его, а пригласил десантника, сбитого «лендровером». Крейг ощутил некоторое беспокойство из-за изменения тактики обвинителя. Обвинитель пытается защитить капитана Ндеби от перекрестного допроса? Он пытается оградить его от вопросов по поводу посещения центра перевоспитания? Крейг поспешил отбросить сомнения, так как не мог заставить себя подумать о том, что это означает, если его подозрения верны.
Необходимость перевода вопросов и ответов сильно затянула процесс, и Крейга вызвали лишь на третий день.
Крейг принес присягу и, прежде чем Абель Кхори начал задавать вопросы, бросил взгляд на скамью подсудимых. Тунгата Зебив внимательно смотрел на него и сделал правой рукой предупреждающий жест.
Давным-давно, работая лесничими в департаменте охраны природы, Тунгата и Крейг довели язык жестов до совершенства. Бесшумная связь была крайне необходима, когда они занимались опасной работой по уничтожению избытка животных и подходили к пасущемуся стаду слонов или преследовали прайд львов, не дававший покоя стадам домашних животных.
Теперь Тунгата показал ему плотно сжатый кулак, прижав мощные пальцы к розовой ладони. Этот жест говорил: «Берегись! Крайняя опасность!»
В последний раз Тунгата подал ему этот знак всего за долю секунды до того, как на него бросилась, подобно золотистой молнии, из густых кустов раненная в легкие львица, и даже пуля из «Магнума-458», пробившая ей сердце, не смогла вовремя остановить ее, и уже мертвое животное сбило Крейга с ног.
От жеста Тунгаты он ощутил дрожь, почувствовал, как волосы на руках встали дыбом от испытанной в прошлом и подстерегающей в будущем опасности. Угроза или предупреждение? Он не мог этого понять, потому что лицо Тунгаты было лишено выражения. Крейг жестом спросил его: «Вопрос? Я не понимаю», но не дождался ответа и вдруг понял, что прослушал первый вопрос Абеля Кхори.
– Прошу прощения, не могли бы вы повторить?
Абель Кхори быстро начал задавать вопросы.
– Вы видели, как водитель грузовика подал сигнал, заметив приближавшийся «мерседес»?
– Да, он мигнул фарами.
– Какой последовал ответ?
– «Мерседес» остановился, два пассажира вышли из него и направились к грузовику, чтобы поговорить с водителем.
– По вашему мнению, это была заранее назначенная встреча?
– Возражение, ваша светлость, свидетель не может этого знать.
– Поддержано. Свидетель может не отвечать на вопрос.
– Теперь мы подошли к вашему доблестному спасению мисс Джей из отвратительных лап обвиняемого.
– Возражение, слово «отвратительных».
– Вы не будете в дальнейшем использовать определение «отвратительный».
– Как угодно вашей светлости.
Подав сигнал, и пока Крейг давал показания, Тунгата Зебив оставался совершенно неподвижным, словно высеченная из гранита статуя, только взгляд его ни на секунду не покидал лица Крейга.
Впервые он пошевелился, когда для перекрестного допроса поднялся со своего места мистер Петал. Наклонившись, он что-то прошептал на ухо адвокату и остановил возражения взмахом руки.
– Вопросов нет, ваша светлость, – неохотно произнес мистер Петал и опустился на скамью, позволив Крейгу покинуть место свидетеля.
Сэлли-Энн была последним свидетелем обвинения, причем наиболее эффектным после Питера Фунгаберы.
Она все еще хромала, поэтому Абель Кхори поспешил к ней навстречу и помог подняться на место свидетеля. Чистоту кожи нарушал только синий кровоподтек на шее. На вопросы Сэлли-Энн отвечала отчетливо и вежливо.
– Что вы почувствовали, когда обвиняемый схватил вас?
– Страх за свою жизнь.
– Вы сказали, что обвиняемый вас ударил. Куда именно?
– Сюда, по шее, вы можете видеть кровоподтек.
– Не могли бы вы сообщить суду, какие повреждения были вам нанесены?
– Перелом четырех ребер и растяжение голеностопного сустава.
Абель Кхори максимально использовал такую привлекательную свидетельницу, а мистер Петал поступил мудро, отказавшись от перекрестного допроса. Обвинение прекратило вызов свидетелей на третий день вечером. Крейг чувствовал себя подавленным.
Они поужинали в любимом ресторане Сэлли-Энн, но даже бутылка отличного вина с мыса Доброй Надежды не смогла поднять ему настроение.
– Эти разговоры о том, что водитель никогда не встречался с Тунгатой и был освобожден только в обмен на обещание сесть за руль грузовика…
– Неужели ты поверил в эту ерунду? – насмешливо спросила Сэлли-Энн. – Даже судья не делал секрета из того, насколько надуманными ему кажутся эти утверждения.
Крейг проводил ее до квартиры, а потом принялся бродить по пустынным улицам, чувствуя себя одиноким и обманутым, правда, не мог понять, почему.